Потомок Рода - страница 16

Обувь и полотенце оставил на огромном булыжнике. Не тащить же их потом обратно на вершину. Строго говоря, это всего лишь холм, метров шестьдесят высотой. Однако в Самарской области Усинский курган величают горой. Так и звучит солиднее – прыгнуть с горы! Поступок опасный, завораживающий, возможно, глупый, но такова уж моя натура.

Остывший за ночь песок приятно холодил ступни. Волжские чайки, как заправские дирижеры, уже вели свой концерт, деля прибрежные владения звонкими криками. Их голоса эхом разносились в предутренней тишине, нарушаемой лишь тихим шелестом волн. Пляж хранил следы вчерашнего веселья, был усыпан мангалами, а между столбами остались натянуты волейбольные сетки. Что приятно, весь мусор аккуратно упакован в пластиковые мешки, сложенные в ожидании утренней уборки – эталон культурного отдыха.

Вверх, на Лепешку, я поднимался легкой трусцой, разгоняя сон и разогревая затекшие мышцы. Не хватало еще, чтобы судорога скрутила ногу в самый неподходящий момент. Свежий, прохладный воздух бодрил, ноги чувствовали влажную от росы траву и шероховатую кору деревьев. Тело переполняла энергия, как будто не пил вчера вино и не провел бессонную ночь с Миркой. Признаюсь, когда я миновал лесную полосу на вершине и оказался у обрыва, по спине пробежал холодок. Не только от высоты, хотя и она играла свою роль, щекоча нервы и заставляя предательски дрожать колени. Нет, скорее это какое-то древнее, животное чувство опасности, которое внезапно навалилось всей своей тяжестью, парализуя волю. Легкий ветерок, до этого казавшийся таким бодрящим, превратился в зловещий шепот: «Одумайся, безумец». Показавшееся было из-за горизонта солнце по чьему-то велению вдруг скрылось за свинцовыми тучами, и мир погрузился в серые, угрожающие тона.

Инстинкт самосохранения отчаянно требовал развернуться и бежать обратно в лагерь. Но упрямство, болезненная тяга к риску и преодолению себя, заставили остаться. Я знал, что если сейчас поддамся страху, то буду сильно об этом жалеть. Как там у «Короля и Шута»? Разбежавшись, прыгну со скалы… Миг колебаний на самом краю, и вот я уже стрелой лечу вниз, навстречу синей бездне. Как нож, вошел в водную гладь, погрузившись на несколько метров. Вынырнув, жадно глотнул свежий воздух.

– Етить твою, кайф! – заорал от восторга.

Ночная река обволакивала теплом, как парное молоко. Градусов двадцать, не меньше. В крови бурлил адреналин. Отсюда, снизу, Лепешка не казалась такой высокой, как там, наверху. Так кажется всегда после экстремального поступка, когда опасность осталась позади – у страха, как известно, глаза велики. Я медленно поплыл вдоль горы в сторону пляжа, наслаждаясь тишиной и умиротворением раннего часа. Это было особенное утро, момент абсолютного единения с природой. Уже огибая Лепешку и видя знакомый берег, я заметил зияющую черную дыру в склоне горы. В принципе, ничего из ряда вон, обычное карстовое явление. Вода, вечная труженица, веками точит камень, размывает и растворяет горные породы, унося их частицы прочь. Естественные полости в горах встречаются повсеместно, некоторые каменные исполины со временем превращаются в подобие швейцарского сыра, изъеденного дырами. Побывав в десятках разных пещер, я, вероятно, прошел бы мимо этой, не зацепись взгляд за странное явление – откуда-то из ее темного чрева исходило приглушенное, холодное свечение с голубоватым отливом. Любопытство вспыхнуло во мне ярким пламенем. Мозг, как искусный живописец, принялся рисовать красочные картины того, что могло таиться в темном нутре Лепешки. Древние легенды, забытые сокровища, или просто сырой и мрачный грот? Скорее всего, кто-то из реконструкторов организовал там уютное убежище, натащив светодиодных лент. Эдакие пираты двадцать первого века. Даже если и так, взглянуть одним глазком стоит. Не пустят в свое логово – не беда, вернусь на берег.