Руслан
С налитыми кровью глазами я наблюдаю, как отцовский «Гелик» уезжает. Как он скрывается из виду, а вслед за этим медленно закрываются автоматические ворота. Ни Сони, ни отца уже давно нет, пыль от колес осела на брусчатку, а я стою и тупо смотрю на опустевший двор, пытаясь осознать все, что только что произошло.
Немыслимо. Нереально. Бред.
Воспоминания, яркие и живые, штурмуют мозг, заставляют сердце тарахтеть на каких-то запредельных оборотах. Соня, с которой я провел лучшее лето в жизни, и мой отец, который меньше года назад похоронил свою жену и мою мать. Это самая издевательская насмешка судьбы.
Жмурюсь и нетерпеливо растираю переносицу. Башка трещит. А теперь еще щека будто онемела — отец приложился знатно. Уму непостижимо. Он никогда в жизни не поднимал на меня руку. Когда я был маленьким, худшим наказанием я считал его игнор — в этом психологическом приеме отцу не было равных. Но сегодняшняя пощечина? Наверное, заслужил. Но, сука, как же его переклинило! А я ведь просто без стеснения озвучил то, что пришло в голову — собирается ли он трахать эту девку на кровати, на которой спал с матерью. Есть от чего взбеситься. Впрочем, стоит представить что-то подобное, меня самого начинает трясти. Это совершенно новый уровень ярости. Ошеломляющий. Когда хочется крушить все вокруг без разбора. Я бы себя сам крушил, если бы мог.
Глубоко вдыхаю, чтобы унять разгоняющееся бешенство. Закрываю глаза, чтобы переключится. Но на деле становится только хуже — на веках изнутри будто вечной татухой выбито лицо Сони. Красивое до одури, испуганное, потрясенное. Будто бы правда не ожидала меня увидеть.
Как, черт возьми, это произошло? Она из другого города! Какого хрена она забыла здесь? Отец сказал, что ее дизайн-проект выиграл в каком-то конкурсе, поэтому она теперь работает в его строительной компании. Припоминаю, что в Испании, где-то в перерыве между безудержными сессиями сексуального характера, она говорила, что учится в художественном колледже. А теперь, значит, девчонка из провинции становится дизайнером интерьеров в фирме моего папаши? И я должен поверить в то, что все это случайность? Да так просто не бывает!
Отхожу от окна и быстро поднимаюсь по лестнице в свою комнату. Сон как рукой сняло. Оставаться в доме тошно, но и в универ переться нет никакого смысла. От меня алкоголем тянет за версту, да еще, чего доброго, сорвусь и наделаю глупостей. Нужно чем-то занять себя до тренировки, чтобы найти силы смириться с этой новой ужасной реальностью.
Засунув руку в карман треников, нащупываю мобильник.
— Арс, можно я приеду? — выдаю без предисловия, стоит другу снять трубку.
— Не вопрос. Случилось что? — проницательность Громова работает без осечек.
— Долго объяснять, — мой голос звучит резко и отрывисто.
— Лады. Жду тогда.
Чтобы добраться к Громову, вызываю такси. Свою тачку брать не рискую — я все еще бухой. Поймают — не отмажешься, а к отцу обращаться после утренней сцены точно не стану.
— Че у тебя за пожар? — Громов развалился на диване и смотрит, как я нетерпеливо мерю шагами пижонский зал в его квартире.
— Соню помнишь? — спрашиваю мрачно.
— Че за Соня? — Арс явно напрягает память.
— Моя Соня, — бросаю раздраженно, даже не замечая, что использую это местоимение, будто мы с ней и правда все еще как-то связаны. — Из Испании.
— Блондиночка та, которую ты бортанул? Из Саратова?
