Вот так, на ровном месте, безо всякого приложения излишних сил, я получил головную боль и круглосуточную мигрень сразу на оба верхние неустойчивые мозговые полушария, тогда как стационарные нижние надолго обзавелись приключениями не под стать возрасту. Словом, по прошествии некоего времени, сопутствующему отдохновению настоящего мужчины за пределами домашнего очага, едва успел я возвернуться в отчий дом, весь в сладких грёзах по поводу пойманной синицы в руках, едва успел уведомить ближайшее окружение о грядущем учёном постояльце, как вышеозначенный Лейзель Блох был тут как тут. В строгом деловом костюме, в начищенных до блеска башмаках и примечательной высокой чёрной шляпе иудейского кроя, он выглядел экзотическим саксаулом посреди дикой деревенской природы. Самозваный ребе прикатил в крытой повозке доверху набитой книжной продукцией разномастного толка. Тут были, насколько могли бегло судить мы со Стивеном, и исторические летописи, и словари неведомых нам цивилизаций, и географические справочники по всем концам света, и топографические карты, свёрнутые в рулоны и похожие на вязанки кругляка для растопки печей, и, что более всего удивило, кипы чистых белых листов вкупе с пачкой копировальной чёрной бумаги, явно не предназначенной для отхожих мест. Однако, несмотря на некоторое замешательство, мы радушно встретили нашего гостя, загрузили мой кабинет чуть ли не под потолок привезённым научным скарбом, а, выкинув топчан, поместили на его законном месте удобную кровать на пружинах.
– Господа, – сказал нам мистер Блох сразу, – спать и питаться я буду в одном помещении, дабы не тратить время на излишние передвижения по дому и отрываться от дела по пустякам. Проветриваться соизволю в одиночестве по утрам в росной свежести вашего сада по два часа кряду. В беседы со мной прошу вступать лишь по моей просьбе и при крайней надобности.
Обговорив с кухаркой хитроумное меню, архивариус остался сносно доволен оказанным приёмом, а бегло осмотрев содержимое сундука, сократил время прогулок до часа. Пелагее же велел установить ему четырёхразовое питание с достаточным количеством кисломолочных продуктов по утрам для обеспечения бесперебойной работы желудочно-кишечного тракта. И лишь только обговорили все детали жизни и деятельности месье Лейзеля, как он повелел себя теперь называть, учёный муж с головой ушёл в работу, удалив из помещения всех свидетелей разгула его неординарного ума. Исключение составил лишь я, как мелкий клерк и мальчик на побегушках.
Многие утверждают, что весьма притягательно наблюдать как работают другие или смотреть на неспешные воды незлобивой реки. Не буду ничего утверждать, но на занимающегося делом месье Лейзеля смотреть было несколько страшновато. Первоначально я посещал архивариуса по утрам в его наспех оборудованном кабинете, но никогда не мог застать его праздным. Когда бы я ни заглянул в бывшую кладовку, мистер Блох бывал уже на ногах и трудился не покладая рук. То есть, не замечая никого, он или что-то строчил на белых листах бумаги, изредка заглядывая в первоисточники, или рылся в своих справочниках и словарях, а то и просто разгуливал по разложенным у порога географическим картам. Но поистине страшен был архивариус, когда затевал спор с кем-то неведомым для посторонних, но явно таящимся в тёмном углу. Глаз его загорался адским потусторонним пламенем, с губ слетала серая пена, а волос на голове вставал дыбом. В это время он не реагировал на обращение, поедал пищу на ходу, а когда я нечаянно заглянул через его костлявое плечо в неразборчивую писанину этой библиотечной тли, то тихий архивариус кинулся на меня с остро отточенным карандашом, словно истый правоверный на попирающего мечеть крестоносца. И ведь я лишился бы как минимум любопытного глаза, не упади в обморок прямо на нетленные рукописи. Припадок не припадок, но инстинкт самосохранения сработал чётко. Поэтому я хорошо вижу в разные стороны и по сей день. Более я понапрасну не любопытствовал, пустив исследовательскую деятельность Блоха на самотёк. И лишь изредка проверял наличие в доме постояльца через щель в приоткрытой двери.
