Гомон в шатре прекратился, как и тогда, когда Баэл тащил меня сюда. Однако теперь казалось, что это уже не только в моей голове, но и в реальности, потому что все окружающие затаили дыхание от страха.
– О? И почему же? – Баэл повернулся к кузену. – Очарую, обману, уложу в постель, обезглавлю. Какое тебе дело, как именно я докажу свою точку зрения?
Глаза Сайона сузились, уставившись на меня. В них отсутствовал всякий намек на тепло. Если раньше я и без того боялась, то, встретившись с этими серебряными глазами, и вовсе пришла в ужас.
– Ты ничего не доказал, – категорически отрезал он, не сводя с меня взгляда. – И мы не играем с предателями.
– Ты можешь убить любое веселье, Сай. Я считаю, что мы должны всегда играть с предателями. Игрушки ломаются.
Мои глаза расширились от страха и удивления. Я понятия не имела, о чем они… Да и какая разница? Они говорили обо мне так, будто я какая-то вещь. Или слизень, муравей. Шестерка, которую надо отдать в карточной игре. И, возможно, в их глазах так и было.
Эта мысль заставила кровь закипеть и в то же время немного утешила. Если дело не во мне, а в их развлечении, возможно, я смогу покинуть это место, сохранив жизнь. Солнце уже почти село, и на горизонте остался лишь слабый отблеск. Как только наступит ночь, начнется их охота. Может быть, тогда я смогу сбежать.
Баэл самодовольно улыбнулся кузену.
– Скольких людей с волшебным вкусом ты знаешь?
Сайон посмотрел на меня с таким презрением и ненавистью, которых я не видела в глазах ни одного фейри. Единственное, что я могла, – это выдержать его взгляд.
– Что?
Баэл наклонился и рывком поставил меня на ноги. Затем толкнул, и я споткнулась, пробежав несколько шагов, чтобы не упасть лицом в грязь.
– Посмотри сам.
Я запнулась о подол платья Рози и порвала его. Я вздрогнула. Ее прекрасное платье было покрыто грязью и вином, и вскоре, без сомнения, туда добавится моя кровь.
Сайон склонил голову набок, рассматривая меня, словно интересную головоломку. Я не могла не признать, что он красив – просто шокирующе красив, – несмотря на убийственные намерения.
Какое-то время он ничего не делал. Затем вложил наполненный вином кубок в мою закоченевшую руку. Багровая жидкость выплеснулась на траву у его ног.
– Какая неуклюжая, – с притворным сожалением произнес он. – Ты вообще знаешь, сколько времени нужно, чтобы оно забродило? Твои кости уже наполовину обратятся в прах, когда то, что ты пролила, можно будет заменить новым вином.
Я смотрела на жидкость, впитывающуюся в землю, – теперь только черви будут пить ее. Раздражение закипело в животе.
– Но…
– И глянь-ка, – продолжил он, играя на публику, – ты испачкала мои сапоги.
Он поднял ногу и потряс ею, будто показывая мне, что я натворила, и окружающие фейри оглушительно рассмеялись.
– Извинись, – лениво протянул он.
За что?
Я с трудом совладала с собой. Все в порядке. Это не так уж и плохо. Он провоцировал меня, и я чуть не взорвалась. Я закусила губу, и злые слезы защипали глаза.
– Я прошу прощения.
Слова обожгли горло – впервые в жизни от лжи меня затошнило.
Принц Баэл дернул рукой, и я, как марионетка на ниточках, послушно упала на колени, прежде чем успела осознать, что происходит. Он наклонился и прошептал так, чтобы только я могла слышать. Шепот окутал меня, будто он раздавался со всех сторон одновременно.
– Видишь, слюа? Это не так уж и сложно. Я знал, что ты хочешь пасть перед нами на колени.
