Чаша из чистого золота в его ладонях сверкнула на солнце.
– Клянёшься ли ты, невеста, отдать своему мужу и господину себя, свою любовь и свой дар?
– Клянусь, – выдохнула я.
– Клянёшься ли ты, жених, любить и защищать свою жену до конца дней?
– Клянусь, – твёрдо ответил повелитель.
Жрец вытащил из-за пояса кинжал, проткнул остриём наши пальцы, чтобы в разбавленное вино капнуло по капле крови. Мы отпили из чаши: сначала я, затем повелитель.
– Именем Создателя объявляю вас мужем и женой!
Молодой мальчишка, помощник жреца, принес подушечку с парой тонких золотых колец. Мы буднично обменялись ими, словно делали это каждый день. Гости вежливо пхлопали, но никто не закричал поздравления, не заиграли музыканты. Всё действо больше напоминало похороны, чем свадьбу.
Рейнар откинул вуаль с моего лица. Он незаметно улыбнулся уголками губ, от чего в груди развязался невидимый узел. Я наконец-то смогла дышать. И когда повелитель нагнулся ко мне для поцелуя, потянулась навстречу.
Его прикосновение оказалось мимолётным. Лёгкий чмок чуть ли не в щёку – и вот мы уже идём между гостей к широкой лестнице, ведущей на этаж выше. Там, в зале поменьше, накрыли три стола, выстроившиеся в ряд у стены слуги помогали прибывшим найти своё место. Меня, растерянную и ошеломлённую, усадили во главе стола с одной стороны, а Рейнара – с другой. Теперь нас разделяли пять метров разговаривающих и смеющихся людей, лишив меня возможности незаметно уточнить, что за ерунда произошла с клятвами: я точно помнила, что Хейдреку важно было лишь обещание отдать дар добровольно, но сегодня жрец не сказал об этом ни слова. Увы, гадать над произошедшим мне пришлось в собственных мыслях.
Утро сменилось полднем за бессчётными переменами блюд и долгими поздравлениями. Я ела мало: навязанный праздник не радовал, корсет сдавливал живот, а единственному желанию – закрыться в спальне на пару дней – не суждено было сбыться. Не скрываясь, я наблюдала за Рейнаром, надеясь, что он заметит моё пристальное внимание, и нам удастся поговорить. Но к повелителю то и дело подсаживались гости с долгими разговорами, из-за чего тот всё время был занят.
В обед меня в сопровождении прочих женщин отправили до вечера разбирать подарки. Бесчисленные ковры, шкатулки с украшениями, меха, бочки с винами – всё требовалось осмотреть, всех поблагодарить, поддержать светскую беседу, не теряя вежливой улыбки. Возможно, настоящую Агату к этому подготовило воспитание, но я выдохлась уже через час, а конца и края подаркам не было видно.
Мы вернулись в зал только с наступлением вечерних сумерек. Мужская половина гостей успела наесться и напиться до одури. В воздухе висел плотный кумар от курительных смесей, перегара и дыма от разожённого камина, в который кто-то бросил охапку душистых трав. Музыканты играли, не стесняясь фальшивых нот, певец исполнял что-то своё, не обращая внимания на аккомпанемент. Кто-то орал поздравления, кто-то спорил до драки. Всё происходящее больше напоминало обычную пьянку, а не свадебный пир.
Усевшись в кресло с высокой спинкой, я наконец-то вытянула гудящие ноги, мечтая лишь об окончании этого дня. За плотной дымовой завесой разглядеть Рейнара было непросто, но я заметила, что он не поддался всеобщему кутежу. Повелитель как и остальные всадники, сменил броню на черный строгий камзол, из под которого выглядывал ворот белоснежной рубашки. Рейнар даже не заметил моего возвращения, и я позволила себе рассматривать его, не скрываясь. Он внимательно слушал какого-то старика, экспрессивно вещавшего уже добрых десять минут.
