– Нет. Только настоящий.
– Но почему? – воскликнула, поднимаясь, считая свое предложение оптимальным решением.
– Почему? Потому что я хочу тебя. Еще раз сказать или и так понятно? – ледяным тоном просветил он меня, поднимая густую бровь, и продолжая спокойно сидеть.
Даже на секунду застыла на месте, а потом прошептала:
– И… насколько рассчитан этот брак?
– Пока мне не надоест, – нагло выдал Картунов.
– А если не надоест? – с возмущением проговорила я, удивляясь, что мужчина такого высокого мнения о себе, и столь низкого обо всех остальных, особенно о женщинах. Вроде как долго нас терпеть нельзя.
– Не нужно строить насчет меня глобальных планов – не тот я человек.
– Но… меня неопределенность не устраивает! – резко выдала, не желая зависеть от чьих-то там желаний. Пусть я и была против, но хотелось конкретно представлять, что мне предлагают.
– Допустим, максимально… год. Минимально – несколько дней и пока будут готовиться документы.
– Но через год, независимо от твоих желаний, я смогу развестись? – поинтересовалась на всякий случай.
Мужчина недовольно нахмурился, как будто я сказала что-то неприемлемое, а потом пробубнил:
– Уточним этот момент позже. Так что?
Вздохнула и медленно побрела к окну, отмечая черное небо без звезд, и лишь огонек светильника освещающего заснеженный двор. Не знала, что сказать, да и не хотелось. Вот совсем. Надоело мне. Невероятно. Хотелось уже освободиться от всего этого. Просто жить и ни от кого не зависеть. Я так долго этого ждала. Слишком долго. Но в то же время переживала, что будет, если появятся племянники Михаила, о которых говорил Картунов.
Процент. Очень волновало, какой будет процент, если откажусь. Повернулась к мужчине, продолжающему сидеть и смотреть на меня, и спросила:
– Какой процент?
Мужчина нахмурился, очевидно, ожидая положительного решения, а не вопроса, и сухо напомнил:
– Никакой, если согласишься.
– А если не соглашусь, то тогда что? – уточнила, желая услышать честный ответ.
Повисла тишина, а потом мужчина недовольно проговорил:
– Никакой. Не переживай насчет этого.
– Тогда мой ответ – нет.
Его улыбка, похожая на оскал с горьким сожалением, вызывала странные эмоции. Я ожидала его слов, а он просто смотрел. После мужчина кивнул и направился на выход. У двери он остановился и громко отчеканил:
– Лечись! Ты у него одна. Не будь эгоисткой, считая, что все само пройдет и можно наплевать на себя.
Стало не по себе, потому как показалось, что он не просто так это сказал, знает, что случается в противном случае. Ничего не ответила, подошла к столу и, достав пачку из маленького пакета, открыла белую таблетку и проглотила, запив водой. Слыша, что мужчина в коридоре одевается, не стала выходить. Вытерла стол, и когда вышла, Дмитрий как раз прощался с сыном, пожимая его руку.
– Смотри за матерью и сам выздоравливай. Мужчина должен быть сильным!
– Хорошо, – пообещал Сережа, вставая прямо, распрямив маленькие плечи. – А ты завтра придешь? – с надеждой в голосе спросил он, отчего я на мгновение застыла на месте, ожидая ответа.
– Да, если ты хочешь, – выдал Картунов серьезным тоном.
Малыш счастливо улыбнулся и с волнением посмотрел на меня, ожидая поддержки.
Не нужно! Вот не нужно моему сыну общаться с этим мужчиной. Потом, когда Дмитрий уедет, Сережа будет скучать.
Вздохнула, не обращая внимания на прожигающий взгляд, и улыбнулась, прекрасно зная, что мой мальчик воспримет это как молчаливое согласие.
