Еще для меня остается загадкой, почему все эти люди, идут за мной? Что их удерживает? Скажу честно, если-бы они расползлись, каждый своей дорогой, я был-бы только рад. Но, они упрямо тащатся сзади, не взирая на все трудности пути. Посмотрев, на то место, куда указывал Гердень, я не испытал восторга. Твою же полковую казну мать, кроме заросшего лесом полуострова, окруженного с трех сторон водой, на берегу огромного озера, я больше ничего не увидел. Ни жилья, ни каких-либо следов пребывания в этой местности людей.
О чем это говорит, да о том, что уже сентябрь. Еще пока тепло, но скоро пойдут дожди, а там, через месяца полтора и зима нагрянет. А здесь ничего, пустота, голый васэр. Ну, вот как из этой глубокой Ж., выбираться теперь? И главное, как я эту радостную новость, людям скажу, что за моей спиной. Хорошо, если просто побьют, а то ведь, могут и голову снять. Тут, даже Жила отмахаться не поможет, если всей толпой попрут, затопчут.
–Радуйтесь, вот то место, благословленное Велесом, где вы сможете жить мирно, и в достатке. – Заверещал Гердень.
Меня, аж подбросило, от неожиданности. Ничего приятного, когда кто-то, начинает внезапно орать тебе в ухо.
–Твою душу, чтобы тебя за ногу дернуло. Ты чего ревешь, белугой? – Накинулся я на Герденя.
–Весть радостную, людям возвестил. – Как ни в чем не бывало, улыбаясь на все свои 32 гнилых зуба, ответил Гердень. Про зубы, это конечно я так, для красного словца брякнул. Зубы у Герденя, как говорится, дай бог каждому. Здоровые да крепкие. Но, нельзя же так людей пугать.
–Какая же она нах радостная? – Начал я закипать от злости.
–Да, ты сам погляди, аль не видишь? – Все, также довольно ухмыляясь, кивнул головой Гердень.
Я медленно обернулся назад, и застыл столбом. Люди, счастливо улыбались, и радостно хлопали друг друга по плечам. Серьезно, они были счастливы. Тут, на одну из телег, вскарабкался Жила.
–Порадовались и будет. Впереди работ, непочатый край. Так что, за работу мужики, за работу. Праздновать, и веселиться, потом будем, когда крыша над головой появиться.
Он, слез с телеги и уверенным шагом двинул по перешейку, что соединял полуостров, так сказать, с материком. За ним следом, что-то радостно говоря друг другу, потянулись и все остальные. А я, облегченно выдохнул. Не знаю, что дальше будет, но пока, оплеуха в ухо вроде отменяется.
Народу, у нас вроде и не очень много, но это с какой стороны посмотреть. 14 полных семей, с детьми. Да, еще в разнобой, в основном отроки да девчата, не старше Малинки. Таких сирот, еще человек 17, это дети тех родителей, что под варяжский меч попали, бороня свои семьи. Как ни крути, а родительской ласки, им никакое сострадание не заменит. Ребята, нужно отдать им должное, на жалость не били, а работали наравне со взрослыми. Организовали между собой, что-то вроде дружины, старшей у них Малинка. Вот что значит молодость.
По вечерам, после работ, собираются невдалеке от лагеря и бойцовским навыкам тренируются. Инструкторам у них Жила. Меня, ни разу, не позвали. Да, и вообще, меня никуда не зовут, сторонятся, как чумного. Нет, не то, чтобы стороной все обходили, а просто работы никакой не дают, пока сам не напрошусь.
Я понимаю, что работник тот еще. Но деревья валить, землю капать, особого навыка не требуется. Так и то, пока лопату, или топор, из чьих-либо рук не вырвешь, фиг допросишься. А они потом, к Жиле бегут жаловаться, мол, работы их лишили. А тот, в свою очередь, прибегает, и охать начинает. Мол, у меня других забот хватает, и нечего, не своим делом заниматься. На мои возражения, мол, какие у меня нафиг заботы, Жила только машет рукой. Вот и шатаюсь иной раз, как неприкаянный по острову.
