– Спасибо, Глаша. Но прошу вас без очень большой нужды не искать со мной встречи. – Он пожал ее руку и, еще раз поблагодарив, ушел.
«Откуда взялся этот Дегтярев?» – подумал он и вспомнил: Аркадия привел к нему в кабинет Петелин и сказал: «Мальчик из хорошей семьи. К сожалению, недоучка, но имеет склонность к технике. Не найдете ли возможность, Николай Артурович, использовать мальчика в отделе главного механика?» Это был конец рабочего дня, Николай собирался домой, на Дерибасовскую, и Аркадий вызвался его проводить. По дороге, разговаривая, он намекал на какие-то свои связи с подпольщиками в катакомбах. Разумеется, Николай на эту приманку не клюнул и высмеял его…
«По какому поводу была последняя стычка с Петелиным в кабинете майора Загнера? – пытался он вспомнить. – Да! Я приказал Рябошапченко укрупнить бригады слесарей на монтажных работах. Петелин опротестовал это распоряжение. Тогда я пожаловался майору, сказав, что Петелин снимает рабочих с немецких объектов на румынские коммерческие суда. Загнер разнес главного инженера в пух и прах! Теперь понятно – после этой стычки Петелин решил избавиться от меня при помощи провокатора Дегтярева».
– Хорошо, Борис Васильевич, вы бросили мне перчатку… – невольно вслух сказал Николай.
На утренней «говорильне» у баурата отсутствовал шеф завода Купфер, его заменяли инженеры Сакотта и Петелин, но майор Загнер к ним и не обращался. Безоговорочно доверяя Гефту, все заказы стройуправления баурат направлял на завод через него.
– Завтра с утра в заводской ковш придут сторожевые катера «Д-9», «Д-10» и военный буксир «Ваграин». Заказ на переливку рамовых и мотылевых подшипников. Срок исполнения – десять дней. Инженер Гефт, напишите заявление на выдачу вам под отчет трех тысяч марок на баббит и бронзу, – распорядился Загнер.
Гефт здесь же на листке из блокнота написал заявление, и баурат наложил резолюцию.
По тому, как майор, сбычившись, водил головой, словно хотел выдернуть шею из тугого воротничка, можно было предположить, что у него скверное настроение.
«Проигрался в покер, не сварил желудок или неважные сводки с Восточного фронта?» – гадал Гефт.
– Получена телеграмма из Сулина с борта быстроходного эсминца «П-187»… – после длительного молчания сказал Загнер.
«Так вот оно что! Быстроходный эсминец! Будет гром из тучи!» – подумал Гефт.
И гром не замедлил:
– Инженер Петелин, акт подписывали вы?
– Я, господин баурат.
– Когда эсминец вышел из ремонта?
– Приблизительно неделю назад…
– Точнее!
– Десятого июля, – подсказал Гефт.
– Так что же, позвольте вас спросить, подшипники не выдерживают одной недели эксплуатации?! – Загнер уже не сдерживал своего раздражения. – Вот! – он швырнул Петелину бумагу. – Примите рекламацию! Эсминец будет доставлен на перезаливку подшипников портовым буксиром. Какой позор! Немецкий военный корабль на буксире, как баржа, как… Как черт знает что! – бугристое лицо Загнера потемнело от гнева.
– Совершенно очевидно, что баббит низкого качества! – подлил масла в огонь Вагнер.
– Я сам видел баббит… – начал оправдываться Петелин.
– Чем же, позвольте вас спросить, можно объяснить эту телеграмму!? – перебил его баурат.
Когда совещание закончилось, Сакотта выжидательно задержался в дверях – они приехали на машине Купфера.
– К сожалению, я должен еще получить деньги, – сказал Гефт. – Доберусь на попутной, в крайнем случае пешком…
