Ингольв что-то тихо сказал ему, тот кивнул на элфрэ и вопросительно прошипел короткую фразу. На каком языке изъяснялся чешуйчатый, Мила не поняла. А вот Ингольв говорил с ним по-крайморски.
– Она со мной, – расслышала Мила.
Ящер скрылся, и дверь с неприятным деревянным скрипом отворилась. За ней стоял тот самый ящер в длинном кожаном плаще, держа в руках, очевидно, копье, хотя оно больше напоминало просто заточенную палку. Мила подумала, что если бы Ингольв не предупредил ее об облике здешних жителей, она если не испугалась, то точно сильно бы удивилась. У болотного обитателя была бледно-зеленая, точно тот лишайник на стенах, мелкочешуйчатая кожа, большие выпуклые оранжевые глаза с ромбовидным зрачком, узкое сухое… эээ… лицо, да, все-таки лицо, не морда, и кожистые округлые гребни на месте ушей, короткие и плотно прижатые к черепу. Ящер недовольно мотал из стороны в сторону мощным хвостом и не сводил глаз с Милы, она же, в свою очередь, старалась держаться к северянину ближе. Ящер помалкивал, впрочем, и вел себя скорее спокойно, чем злобно. Взмахнул четырехпалой когтистой кистью куда-то себе за спину, коротко буркнул нечто неразборчивое – и пропал за ближайшими кустами. Врагами считать, видимо, их не собирались. Впрочем, еще не время расслабляться.
Мила покрутила головой, осматриваясь. Дома в поселении оказались самыми разнообразными: и в дуплах огромных деревьев, и на настилах в кронах деревьев покрупнее, встречались и совсем простые шалаши, и хижины, хитроумно сплетенные из длинных веток. Были и такие, которые стояли посреди небольших озер на высоких опорах, с плетеными стенами и крытыми камышом низкими крышами. Через озера и ручьи были перекинуты деревянные мосты, такими же мостами соединялись дома на деревьях, находившиеся на разном уровне. Безыскусные дома и правда попадали под меткое словцо Ингольва – хибары. Но в подобном месте даже они выглядели приятно глазу и вселяли необъяснимую уверенность – все-таки тут поселились имеющие живую душу и разум создания, а значит, все не так уж и плохо! По улицам ходили чешуйчатые люди-ящеры, одетые либо в кожаные плащи и безрукавки, либо без серьезной одежды, в одних лишь набедренных повязках. Отличить мужчин от женщин с ходу не получалось, но что-то подсказывало Миле, что тут ходят и те, и те. Все оглядывались на путников, в их взгляде читалась явственная насмешка, и даже порой открытая неприязнь и злобное недовольство. До подчеркнутого равнодушия стражника с копьем было далеко, и Мила снова оробела. Все ее первое воодушевление испарилось, как снег на сковородке.
– Даже на болотах, среди змей и ядовитых насекомых, мне было спокойнее, чем здесь, – пробормотала Мила, и Ингольв коротко хмыкнул в ответ.
Не сказать, что он к этому злобному отчуждению привык – к такому отношению к себе привыкнуть трудно, да и бывал тут он всего считанные разы – дважды, что ли. Просто он смирился с тем, что Ти’Райи одинаково не любят всех инаких. Хотя при этом они никогда не против получить от существа с горячей кровью что-то ценное, а это значит, что дела с ними вести все же возможно.
– Идем. Устроимся на нормальный ночлег в кои-то веки… насколько он может быть нормальным в болоте, – Ингольв потянул девушку за руку, и путники двинулись в направлении, указанном хмурым привратником.
Город Ти’Райев по ближайшему рассмотрению все же напоминал скорее как попало, вразнобой застроенную деревню, чем собственно город. Постройки были на редкость примитивны и зачастую неряшливы, чаще всего представляя собой открытые с одной стороны хижины, поднятые над землей на жердях или же нет. Поселение ящеров занимало много места, но дома оказались разбросаны друг от друга далеко, а потому вряд ли здесь жило много народу. Так вышло то ли потому, что обитатели предпочитали уединение, то ли просто потому, что выбрать более-менее пригодный к постройке клочок земли было непросто. Улицы определялись только по хорошо натоптанным тропам, вроде той, по которой шли сейчас путники, а чаще их не было вовсе. Бегущая под ногами серая тропка привела их к самому, пожалуй, пышному, если не сказать, роскошному сооружению этого городка.
