Повесть об Анне - страница 34

Чуть дальше, на таком же стуле, сидел еще один лысый пациент. Он был в стандартной больничной пижаме, но поверх нее он надел осеннюю ветровку, которую, к слову, украл у своего соседа по палате. Соседа этого после очередного инсульта разбил паралич, ветровка ему вряд ли пригодится. Он сидел ровно, поправляя свою новую курточку. В позе его скрывалось напряжение, он старался держать осанку максимально правильно. Руки его теребили карманы, оба его глаза (один из которых был более выпучен) сидели в глубине его орбит и бросали по сторонам взгляды. Из-за того, что голова, очевидно, была немного больше, чем должна быть, глаза его казались ничтожно маленькими. Рядом возле него сидел еще один пациент, он с остервенением чесал за ухом. И, изредка поднимая взгляд, а затем, медленно опуская глаза, рассматривал своего товарища с головы до ног и наоборот. Он действительно сидел очень ровно, осторожно сложив ладони на коленях. Рот его был искажен, правая часть губ, казалось, изгибалась в улыбке, а левая готова была взвыть от горя. Увидев Светлану, он резко задрал голову, тыкая указательным пальцем в свою шею, брызгая слюнями по сторонам, беспокойно заговорил:

– Смотри, медсестра! Шрам! Вот еще один! Смотри! Это я косточку проглотил! Ха-ха! И вот тут есть, видишь?

Музыка становилась все громче, Светлана проходила как раз мимо радио. Здесь толпилось особенно много пациентов. Кислый запах пота становился все отчетливей. Первым попался ей мужчина, который стоял под стенкой, обняв себя руками. В его глазах совершенно не было видно белков, казалось, что зрачки его расползлись до размера всего глазного яблока. Нос и верхняя губа срослись у него еще при рождении, судя по звукам, которые он издавал, у него, очевидно, также была волчья пасть. Поразительно, что в клинику он попал относительно недавно: у него обнаружили острую маниакальную шизофрению. Он умел читать, писать, у него было даже среднее образование. Он стоял, издавал прерывистые, басистые звуки, а утолки его то ли носа, то ли губ вздрагивали. Похоже было, что он улыбался. От этого пациента внимание Светланы отвлек другой. Мимо нее с большой скоростью прошел беспокойный молодой человек, руки его тряслись, лицо было бледным. Тонкие, плотно сжатые губы без остановки твердили:

– Следят твари, я всегда знал, что они следят!..

Посреди коридора, прямо возле радио, стояла крупная женщина лет шестидесяти, она танцевала медленный танец. Она всегда стояла здесь и с утра до вечера танцевала. Независимо от темпа музыки, танец был один и тот же. Такую женщину каждый день можно встретить на улице, она казалась совершенно здоровой на фоне остальных, но стоило ей в экстазе своего пляса, отвернуться от стены и становилось видно, что ее острая нижняя челюсть настолько выпирает вперед, что между обнаженными зубами собралось много желтоватой слюнной пены. Она, приподняв голову и загадочно, ужасающе улыбаясь, двигала бедрами под музыку, мяла рукой свою правую грудь, периодически скалилась и сплевывала пену, попадая на штаны и обувь других пациентов. Возле нее медленно извивался маленький и толстый человечек, поверх пижамы, которого была одета тельняшка. С наглым лицом, он вульгарно вращал в такт музыке низом своего живота и выпавшей грыжей, зажатой в подвязанный на ремешках бандаж. Периодически он медленно и вальяжно, словно подплывал к женщине ближе и терся всем, чем только можно о ее круглое, массивное бедро. В такие моменты она сильно отталкивала коротышку от себя, а когда он становился чересчур назойлив, могла сплюнуть в него своими скоплениями, тогда он начинал яростно рычать на нее. Иногда он бил кулаком в ее живот или со всей силы наступал ей на ногу. За этой парочкой, под стеной, стояла целая шеренга пациентов: парень со стремительно стареющим лицом, широко расставив руки и ноги, изображал движения, словно он играет на гитаре; крупный мужчина с лицом младенца гневно улыбался и что-то пытался показать; высокий, лысый, круглолицый человек с абсолютно искаженной формой черепа пристально смотрел на Светлану. Его голова казалась не настоящей.