Вечерело. Я сидел в своём рабочем кабинете после очередного разноса от начальства. В последнее время с планом не ладилось. А когда и ладилось – было то же. Привычны к тому. Для того и начальство, чтобы кого-то разносить. Такова наша, особенно строительная, действительность.
Сидел так, прикидывал, обдумывал ситуацию. Кроил, расставлял в уме рабочих… Делал то, чем и должен заниматься в рабочее и нерабочее время человек, занимающий соответствующий пост (начальник строительного управления как-никак). Ну да что там – коммунизм строить надо. Кто за что взялся, то и тяни.
Так вот сижу, погруженный в размышления стратегические, и слышу стук в дверь. Смотрю, в приоткрытой двери торчит голова. Глаза вопросительно смотрят: «Можно ли, нет?».
– Ну что же вы, заходите весь, если по делу.
Вошёл. Это был плотник. Вид его был слегка помятый. Весь он был проникнут печалью, страхом и ещё бог знает чем. Глаза его были как у явно набедокурившего человека.
– Так… Что там ещё стряслось?
Плотник сгрёб с головы шапку, стоял у двери и молчал.
– Проходите, садитесь. Слушаю вас.
Посетитель сел передо мной на краешек стула, опустил в пол голову, грязным пальцем, грубым и кривым от работы, начал ковырять полированный стол.
– Ну…
– Товарищ начальник, я, собственно, не пришел бы к вам. Э… э… это они, бабы, – голова его боднула воздух в сторону двери. – Он замолчал, обдумывая, что бы ещё сказать. За дверью хихикали отделочницы, приволокшие его сюда.
Мой собеседник был не только плотником, но одновременно и живым отрицательным примером в бригаде, с которым вечно происходили неприятности на работе: то выпьет лишку, то прогуляет, то «заболеет» и бюллетень «потеряет». Словом, если бы не моё устойчивое убеждение, что каждого плохого можно сделать хорошим, его давно бы выгнали из бригады, участка, управления. Временами мне самому казалось, что так и надо поступить. Пусть со статьёй в трудовой книжке ходит. Таким поделом. Я решил немного помочь посетителю.
– А мне показалось, что это вы. Даже пощупать могу вас, – я сделал движение, будто хочу его действительно ущипнуть. – Что же в этот раз у вас приключилось?
– Э… э… Ну…
– Только, пожалуйста, не врите. Честно и прямо. Прошу.
«Отрицательный пример» встал.
С храбростью загнанного в угол зайца вдохнул воздух, вытаращил глаза, прижал шапку к груди и гаркнул на всю контору:
– Виноват, товарищ начальник. Последний раз. Простите меня. Душу за вас отдам… – он с размаху ударил шапкой о пол, сник и скорее рухнул, чем сел на стул.
Возникла немая пауза.
– Допустим, душу закладывать не советую. Она вам ещё пригодится… И всё же, что у вас приключилось на этот раз? Вы же взрослый человек, женаты, детей воспитываете.
Вот так всегда. Он молчит. Я его терпеливо воспитываю. Он соглашается, кивает головой. Показывает всем видом, что действительно он плохой человек. Сейчас даже вроде как слезы крокодиловы появились на глазах.
