– Стоп! – Никита поднял руку. – Стоп, Осип… Это ерунда. Немец завсегда хорошим воином почитался, иначе бы он под Москву не закатился. Иначе бы нам грош цена, что так далеко допустили.
Серафима, до этого почти не обращавшая внимания на их разговор, теперь насторожилась и прислушалась. Вернувшись из села, она ничего мужикам говорить не стала, чтобы не испортить им вечера, и одиноко переживала случившееся, как умеют переживать только много выстрадавшие и одинокие люди. Горя она не ощущала, нет, ибо давно привыкла к смерти, да и не тем человеком был для нее Матвей, чтобы удариться в безутешное бабье горе, скорее печаль какая-то подступила к ней, так как вместе с Матвеем ушла из жизни большая и грустная доля ее судьбы. И Серафима прислушивалась к себе, к своим ощущениям и чувствам, тайно удивляясь покою, который снизошел вдруг к ней.
– Тогда почему же? – начал сердиться Осип, не понимая, куда гнет Никита и что он вообще хочет от этого разговора.
А Никита, видимо, только и дожидался такого вопроса, и обрадованно хмыкнул ему, и значительно помолчал, прежде чем начать ответ.
– Из-за дисциплины, – сказал Никита и торжественно посмотрел вначале на Осипа, а потом на Серафиму. – Да, Осип, из-за дисциплины.
– Как это? – Осип нахмурился, усиленно соображая, и даже потряс головой на длинной худой шее.
– А очень просто. Ты видел, как ходит немец в наступление?
– Ну…
– Вот, видел, а ничего не понял.
– Да я…
– Подожди, – решительно перебил Никита, – дай до конца сказать. Ты думаешь, я сразу сообразил? Хрена лысого. Я, может быть, тридцать лет над этим голову ломал, прежде чем самостоятельно додуматься смог. Так вот, как наступает немец? Дали ему задание взять деревню Н. Я к примеру говорю. Дали ему такое задание, и он пошел. Пошел через поле брать деревню Н. А слева наша огневая точка. Сидят двое хлопчиков, хорошо замаскировались и ждут своего часа, когда в дело вступать надо. Ну, как полагается, провели артподготовку, пробили по квадратам и так просто пробили, на всякий случай, и поперли фашисты. Идут уверенно, смело – назад не поворотишь. И вот попадают они под прострел наших хлопчиков. «Та…та…та», – поливают хлопчики, а немец прет, у него задача: взять деревню Н. Выбили хлопчики роту, немец вторую шлет, кончилась вторая, немец резерв подтягивает, опять артиллерией обстреливает и опять идет. А хлопчики строчат, да бога молят, чтобы прямым не накрыло. Ну, наконец прорвался немец в деревню Н., потери большие понес, но приказ выполнил. А что в деревне? Три пустые хаты да одичавшая кошка. Наши-то давно отошли и на более выгодные позиции встали. Что немец выиграл – ничего. Задачу он осилил, правильно, но сколько боевых единиц потерял и для чего – чтобы тоскливую от голода кошку увидеть?
Теперь слушай сюда. Как эту самую деревню Н. будет брать Иван? Получили Иваны приказ, артобстрел провели – и вперед. Иваны знают, что первым задачу поставил командующий армией, потом командиры корпуса, дивизии… и так до командира роты, до взводного – и пошли. Иваны знают, что задачу надо выполнить во что бы то ни стало, что за этим выполнением следит грозное начальство и свои маневры планирует. Вот и пошли Иваны. Прошли половину поля – мать твою так, – с левого фланга пулемет ударил. Идти дальше – верная смерть, и плюхнулись Иваны на землицу-матушку. А как только плюхнулись, тут же и окапываться давай. Ведь он, проклятый, знай строчит из пулемета. Окопались Иваны, брустверочки из земли насыпали, очухались и давай из-за этих брустверочков потихоньку выглядывать.
