Повести-рассказы - страница 9



Правда, конечно, в ее тревоге была. Я работаю в подсобке и смотрю у входа, чтобы не выносили товары не заплатив. Я хороший подсобный рабочий, но некоторым не нравится, что я слушаю музыку, когда таскаю ящики с товаром и раскладываю товар на тележки. Хаким говорит, что через месяц он меня уволит, поскольку моя должность сокращена. Все бы ничего, но мне надо платить за комнату. Я надеюсь устроиться рабочим в другой магазин.

Хаким хороший мужик, энергетийно даже теплый и везде успевает. Он мне как-то на Рождество подбросил халяльной курятины. Я, конечно, ему не говорил, что я атеист и еврей, а просто взял птицу. Очень качественный продукт. Я вообще, когда возможно, покупаю курицу – ножки, реже крылья. У нас рядом супермаркет Си-Таун, там ножки бывают по 39 центов за паунд. Паунд это почти полкило – ну, это вы знаете наверное. Очень доступная цена, и курица – питательный продукт. Зимой я варю бульон, а в другое время года часто запекаю в духовке или жарю. В русском магазине продают гречку, и я ем курицу с гречневой кашей. Чего мне не хватает – это белорусской сметаны. Здесь есть саур-крим, но это не то. Это похоже на сметану, но гораздо хуже. Я готов идти на компромисс и покупаю себе иногда саур-крим и ем его. Это не так вскусно как наша сметана, но по-своему тоже аппетитно. Еще я иногда думаю про улицу Бочкина. Даже не думаю, а у меня такой визуальный образ: улица и как она сворачивает на ул. З0-го Года БССР. Хотя кто его знает, может уже давно всё переименовали. Я ведь сколько здесь живу.

Я живу в квартире с мужиком – у нас две комнаты, одна моя, одна его. Он лимузинщик, работает сутками, а когда не работает, то играет в видеоигры или квасит. Иногда я квашу с ним. Он варит хороший грог, но это просто для аппетита. Мы его пьем под жаркое из курицы, а квасим мы водку. Он никого не водит, у него была любимая женщина, но отказалась уходить к нему от мужа, я видел фотографию. Я к себе никого не вожу. Я раньше думал, кому я такой нужен, ни кожи ни рожи, а теперь всё то же самое, но только раньше я был молод. Я засматриваюсь на женщин и отмечаю, что я так же засматривался, когда мне было двадцать или тридцать. В свой полтинник с гаком я всё больше чувствую, что жизнь это музей, а вокруг женская красота, как экспонат.

Но дело-то вот в чём. Зачем мне записывать, если я и сам всё это уже знаю? Незачем, конечно, но есть проблема. Приезжает друг из Гомеля, мы не виделись больше тридцати лет, с тех пор как я уехал. Я ему врал по телефону о хорошо сложившейся жизни, которой у меня нет в том виде в котором я ему описывал. Жизнь моя, в целом, хороша, меня многое устраивает, но мне стыдно за враньё. Да, несмотря на возраст и жизненный опыт, мне стыдно. Ведь всякое бывало или лучше сказать – разное бывало, но вот так в лоб соврать, а потом он увидит стареющего друга живущего очень скромно и одиноко, а не с красавицей женой – что же он подумает? А может это я зря нагоняю страхи? Может, он вообще простит меня за враньё? Поставлю ему раскладушку на кухне, будем пить грог и квасить? Может быть, всё будет хорошо?

Возможно и будет, и надо сказать, что месяц прошел, а Хаким меня не уволил. Занялось бабье лето, известное здесь, как индейское, и я продолжил стоять у входа – или выхода – называйте как хотите. Я люблю рассматривать посетителей. У входящих на лице предвкушение, даже у тех, кто заходит регулярно. В этом, видимо, что-то примордиальное, или лучше сказать инстинктивное: человек знает, что ему предстоит встреча с едой, и встречи эти всегда возбуждают. То есть, примордиальное – это даже не слово, я его толком не знаю и самому не понять зачем я его воткнул. Ну, может, не всегда встречи с едой возбуждают – особенно если еда нелюбимая, но часто – когда в супермаркете, где разной еды на всякий вкус. Женщины и мужчины, люди пожилые и молодые – все по-разному предвкушают встречу с едой. С другой стороны, возможно что и одинаково, но тогда весь интерес к разнице полов нарушается, и толком даже сказать нечего. Хочется поделить людей на разные группы и закрепить за ними какие-то последовательные качества. Но не сейчас – сейчас я говорю об индивидуальных реакциях.