– Уж точно! – Подтвердил Никон. – Ладно, пойдем искать людей. Тебе эта половина деревни, – он указал направление. – А мне эта. Может, кого и наберем. Нам надо-то: три – пять человек, не больше.
И они планомерно отправились обходить дом за домом.
Дело оказалось сложным. Сначала приходилось объяснять ситуацию. Потом объяснять, что нужно делать. Потом уговаривать это сделать.
Кто-то отказывался сразу по причине отсутствия голоса и слуха. У кого-то находились срочные дела. Третьи хотя и слышали, как поют в церкви, но не собирались это делать сами. Некоторые просто не открывали двери. Другие выносили мелочь, думая, что монахи собирают на восстановление церкви.
Из всей деревни они не набрали… никого. Можно было обратиться к их знакомому – председателю поселкового совета в надежде на помощь, но он с утра уже умотал в район.
А время между тем шло.
Монахи почти одновременно подошли к церковным воротам: уставшие, грустные и запыленные. Посмотрели друг на друга.
– Давай, брат, сами! Авось как-нибудь с Божьей помощью!
– И то, правда!
Внутреннее помещение церкви встретило их тишиной и ожиданием. Шаги гулко отдавались в сводах.
Зашли в алтарь.
– Ты, батюшка, начинай, – сказал Феодосий. – А я буду возгласы подавать. Петь будем вдвоем. Справимся!
Они переоделись в облачения, привезенные отцом экономом.
Перед царскими вратами прочитали входные молитвы. Совершили проскомидию на жертвеннике, изъяли часть просфор, влили в Чашу вино для причастия. Его потребовалось немного, из расчета всего на двух человек, самих монахов, так как больше причастников не ожидалось. После каждения приступили к самой литургии. Прочитав «Царю Небесный», отец Никон торжественно воскликнул: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа ныне и присно и во веки веков»! На что отец Феодосий громко ответил: «Аминь!»
– Миром Господу помолимся!
После прошений отец Феодосий отвечал:
– Господи, помилуй!
– О свышнем мире и спасении душ наших, Господу помолимся.
– Господи, помилуй
– О мире всего мира, благостоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех, Господу помолимся.
– Господи, помилуй.
– О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь, Господу помолимся.
– Господи, помилуй.
Литургия Оглашенных пошла своим ходом.
Затем должно быть пение антифонов.
Монахи уже приготовились, в нарушение всех канонов, их спеть сами, как вдруг услышали голоса мощного и красивого хора:
– Благослови, душе моя Господа. Благословен еси, Господи…
Монахи переглянулись и, не сговариваясь, выскочили из алтаря. Никого! В церкви совсем не было никого! А невидимый хор, между тем продолжал громко и уверенно:
– …Благослови, душе моя Господа, и вся внутренняя моя Имя святое Его. Благослови, душе моя Господа, и не забывай всех воздаяний Его. Очищающаго вся беззакония твоя, исцеляющаго вся недуги твоя.
– Господи, да что же это? – Воскликнул отец Никон.
– Отче! Да никак сами ангелы поют!
Отец Федосий упал на колени и начал истово креститься.
А хор продолжал:
– …Избавляющаго от истления живот твой, венчающаго тя милостию и щедротами. Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив. Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя, имя святое Его. Благословен еси, Господи!
Хор умолк, предоставляя возглас священнику.
Отец Никон, совладав с собой, надломленным голосом призвал:
– Паки и паки миром Господу помолимся.
Невидимый хор ответил:
