Малиновый чай, да ещё и с ароматными сладкими булочками, политыми шоколадом – чистое блаженство, как и тонко нарезанное мясо с парой отварных яиц. Не самый лучший завтрак для фигуры, однако я накинулась на него подобно дикому зверю. С жадностью съела всё, даже понимая, что мне может стать плохо от такого количества еды. Всё, чего мне хотелось, это кушать. Как можно больше и сытнее, подобные порывы пугали меня своей внезапностью. Казалось, мой живот просто обезумел, превратившись в бездонный колодец.
Доев, я будто очнулась ото сна. Испуганно посмотрев на свои руки, грязные от шоколадной помадки, сглотнула. Почему я это делаю? Что происходит с моим телом? Только ведь вчера сказали, что мне, кроме бульона, ничего нельзя, а тут целый пир из вредной пищи устроили. Да и я хороша, накинулась и даже не задумалась, можно ли мне подобное после болезни. Вскочив, я бросилась в ванную комнату, не обращая внимания на восклицания служанок за спиной.
Вцепившись грязными руками в раковину, уставилась на себя в зеркало. Там, в отражении, виднелась всё та же неприятная картина. Только на долю секунды мне почудилось, что в глубине голубых глаз мелькнуло нечто странное. Будто отблеск света, померкший сразу, как я обратила внимание. Умывшись холодной водой, прям ледяной, чтобы наверняка прийти в себя, вернулась в комнату. Раздражение волной поднялось в груди, заставляя меня спросить у перепуганных горничных:
– Чей был приказ дать мне такую еду?
– Его милости, – переглянувшись, хором ответили Мариса с Кэти. – Он утром распорядился подать вам сытную пищу, несмотря на предостережения лекаря.
– Точно? – недоверчиво уточнила я, сверля девушек тяжёлым взглядом. – С чего бы ему так поступать?
– Мы не знаем, миледи! – воскликнули горничные, падая на колени и кланяясь. Они задрожали, почти ударяясь лбами о каменный пол.
– Вставайте, – со вздохом произнесла я, почти падая в кресло неподалёку. Потерев переносицу пальцами, с трудом подавила разбушевавшееся раздражение. – Где мой супруг?
– Слушаемся, миледи. – Дрожащим голосом пробормотала Кэти вставая. – Его милость в допросной, разговаривает с вашим учителем, Корлисом.
– Вот как, – задумчиво протянула я. Пришлось подвинуть внезапные порывы накричать на невиновных служанок, и извиниться, все же девушки не были виноваты в том, что я превращаюсь в обжору. – Простите, мне не стоило повышать на вас голос.
– Всё в порядке, миледи, – натянуто улыбаясь, сказала Мариса, поглядывая на свою напарницу. – Нас предупредили, что вы можете вести себя… подобным образом.
– Неужели? – я насторожилась.
«Неужели у моего состояния есть объяснение?» – мне не нравилось, что эмоции словно взбесились и кидают меня из одной истерики, в другую.
Горничные чуть кивнули, подходя ко мне ближе.
– Его милость сказал, что это последствие болезни и траты вашего резерва маны. Скачки эмоций характерны этому состоянию, и могут сохраняться в течение нескольких дней.
– Понятно, – я кивнула, прикусив губу.
Мне помогли одеться, нарядив в светлое платье голубого оттенка, с множеством мелких перламутровых пуговиц спереди. Ткань легла как вторая кожа, плотно охватив тело и струясь до самого пола. Накинув на плечи шерстяную шаль, я решительно направилась к двери. Кэти попыталась меня остановить, однако я просто отмахнулась от её излишней заботы. Раз Рейдолир занят допросом, мне тоже не стоит сидеть сложа руки.
