Поворот в сторону перекрестка - страница 43



Новая дорогая дверь в нашу небольшую комнату раскрылась почти бесшумно, однако тишина, в которой мы с отцом прибывали несколько минут, позволила бы услышать и малейшее дуновение свежего ветерка в душной с закрытыми окнами комнате, поэтому мы с ним в раз обернулись.

Филипп быстрым уверенным шагом прошел к стеклянному столику и резко остановился. Нам бы следовало встать при его появлении, встречая доктора с хорошими новостями, но по его лицу никогда невозможно было понять, в каком он пребывает настроении. Терзает его что-то тягостное и непомерно гнетущее или распирает невиданная радость. Что он собирался сообщить нам? Всем своим видом Филипп не выдал ни одного секрета. Оттого мы и остались сидеть с отцом словно бы прибитые к дивану, и совершенно не полагавшиеся на свои потяжелевшие в миг ноги.

– Наташа пока без сознания, но состояние стабильно и жизнь ее вне опасности. Кесарево сечение прошло удачно, малышка в порядке. На две недели раньше срока родилась, однако это ничуть на ней не отразилось.

Отец радостно подскочил, и, перегнувшись через весь стол, крепко обнял Филиппа. Я заметил на лице доктора сдержанную и очень искреннюю улыбку.

Глава 8. Сомнение

«Лерка, Лера, Валерия…» – Я произносил имя про себя, мысленно примеряя его к маленькому спящему комочку в желтой казенной шапочке под светло-бежевым ничуть не менее казенным одеяльцем. А стоял я в просторном светлом больничном коридоре, и смотрел через стекло на палату с несколькими миниатюрными кроватками, в которых покрикивали, возились или просто спали только-только родившиеся дети. Сейчас их там было пятнадцать, включая и мою, едва появившуюся на свет младшую сестру.

Долгое время мы находились с отцом здесь вместе, и Филиппу пришлось приложить немало усилий, чтобы увести его и заставить хоть немного поспать и принять настоящее лекарство, в корне отличавшееся от того, что он с таким упоением вливал в себя около часа назад. Я же остался перед огромной застекленной стеной, и смотрел в освещенную тусклым светом комнату. И вероятно задержался я здесь из-за того, что только в одиночестве мог в полной мере осознать свой новый статус старшего брата. Всегда я был единственным ребенком, а теперь появился еще один. Новый член семьи, переживающей не лучшие времена.

Мне нравилось имя. Я с удовольствием повторял его, подыскивая все новые варианты, но у меня никак не получалось привязать его к тому живому существу, что так умиротворенно и беззаботно посапывало в глубине палаты.

Чувствовал ли я ну хоть что-то, всматриваясь в милую и здоровую мордашку сестры? Нет. Может всему виной служило расстояние и стекло, разделявшее родную кровь, и многое бы поменяло свой тон, окажись я совсем рядом с ней? Возможно. С другой стороны, отцу совсем не мешало ни расстояние, ни преграда. Он так не радовался мне, когда я прибыл в больницу со своей спасительной миссией, как обрадовался маленькой Лерке, всего каких-то полчаса назад, ворвавшейся в устаканившийся, хотя весьма тревожный мир отца. И так надежно и крепко засевшей нем, что кажется после этой непродолжительной встречи с дочерью, которую Андрей увидел впервые, он уже не имел ни малейшего сомнения как поступить с Итальянцем. А ведь отец даже не брал Леру на руки, не целовал ее. Он полюбил дочь задолго до того, как увидел, и даже имя придумал, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту.