– Если бы вам про нашу малютку сказали такое, вы бы поверили? Да вот же она, храни ее Господь. Посмотрите-ка на эту проказницу!
Обернувшись, я увидела в дверях комнаты Флору, которую каких-нибудь десять минут назад оставила в классной, вручив чистый листок бумаги, карандаш и прописи с прелестными круглыми «о». Хотя малышка, бросив надоевшие занятия, и проявила непослушание, она, казалось, всем своим детским невинным видом говорила, что одна лишь привязанность к моей персоне виной тому, что она не смогла пробыть без меня и нескольких минут. Чтобы признать неотразимость аргументов миссис Гроуз, мне не требовалось никаких иных доказательств, и, заключив свою ученицу в объятия, я в порыве раскаяния покрыла ее лицо поцелуями.
Тем не менее весь оставшийся день я искала случая подробнее выспросить мою помощницу, однако к вечеру мне стало казаться, что она меня избегает. Помню, мне удалось задержать ее только на лестнице, где мы случайно встретились с глазу на глаз.
– Насколько можно понять из ваших слов, Майлс никогда не шалит.
Миссис Гроуз вскинула голову. Похоже, она уже обдумала, как ей вести себя, если снова зайдет об этом речь, и держалась соответствующим образом.
– Почему никогда? Я такого не говорила!
Ответ меня встревожил.
– Значит, бывало…
– Да, мисс, и слава богу!
Подумав, я поняла ее.
– Вы хотите сказать, мальчик, который ни разу…
– Какой же он тогда мальчик?
Я поймала ее на слове.
– Вам больше нравятся непослушные мальчики? – И, не дожидаясь ответа, я воскликнула: – И мне тоже! – Затем взволнованно продолжала: – Но не до такой же степени, когда они сеют вокруг себя заразу…
– Сеют заразу? – Мои мудреные слова привели ее в замешательство.
Я объяснила:
– Портят других.
Миссис Гроуз непонимающим взглядом уставилась на меня, а потом с каким-то странным смешком проговорила:
– Боитесь, как бы он вас не испортил?
В ее голосе звучала такая откровенная, но не злая ирония, что я невольно засмеялась, правда, собственный смех показался мне немного глуповатым, и, чтобы не вызвать новых насмешек, я предпочла прекратить беседу.
Однако на следующий день, перед тем как ехать на станцию, я попыталась подступиться с другого конца.
– Что представляла собой особа, которая жила здесь до меня?
– Прежняя гувернантка? Молоденькая, красивая вроде вас, мисс.
– Надеюсь, молодость и красота не повредили ей, – помнится, заметила я. – Похоже, ему нравятся молоденькие и хорошенькие гувернантки.
– Да уж, нравились, – подтвердила миссис Гроуз. – Только такие ему и были надобны! – Но она тут же осеклась, добавив: – Это я про хозяина.
Я удивилась:
– А про кого же еще?
Она смотрела мне прямо в глаза, но слегка покраснела.
– Да про него.
– Про хозяина?
– Про кого же еще?
Разумеется, ни о ком другом не могла идти речь, и потому я не придала значения ее странной оговорке и смущению, когда ей показалось, будто она сболтнула лишнее, а просто задала вопрос, который не давал мне покоя:
– Прежняя гувернантка не замечала за мальчиком ничего?..
– Дурного? Мне она не говорила.
Я усомнилась в правдивости ее слов, но промолчала.
– А она была заботливой, добросовестной?
Миссис Гроуз явно старалась не покривить душой.
– Ну, в общем да.
– Но не во всем?
Она снова замялась.
– Знаете, мисс, ее уже нет в живых, а мне не хотелось бы ворошить прошлое.
– Понимаю вас, – поспешно откликнулась я. Но, подумав, решила, что это не мешает мне продолжить расспросы. – Бедняжка умерла в этом доме?
