Повороты судьбы и произвол. 1905—1927 годы - страница 52

Я явился в ЧОН в конце мая 1918 года. Для обучения военному делу был отведен огромный пустырь на Екатерининском проспекте напротив Оперного театра. Нас, человек 30, построили – и началась обычная муштра. Через несколько дней нам выдали особые учетные карточки, в них отмечалось прохождение занятий, весь курс военного обучения составлял 96 часов. Должен признаться, что мне муштра не совсем нравилась, так как я не имел никакой склонности к военному делу. Мои товарищи занимались с большим энтузиазмом, охотно бегали по всему пустырю, по команде военрука падали на землю и прицеливались по «врагу». Нас ознакомили с различными видами оружия: винтовкой, наганом, браунингом. Все же я сдал экзамены на отлично и мне присвоили звание политрука роты. Чоновцы играли огромную роль, их бросали на самые важные участки. Много раз нам приходилось из близлежащих деревень выбивать мелкие бандитские группы. Посылали нас и на железную дорогу охранять базы военного назначения. Из чоновцев впоследствии были сформированы боевые отряды, влившиеся в Красную армию. В период немецкой оккупации в Екатеринославе прошла грандиозная демонстрация, посвященная памяти Г. В. Плеханова, в которой приняли участие все политические партии и группы, даже анархисты. Полотна красных и черных знамен развевались по всему Екатерининскому проспекту. На трибуны поднимались ораторы от меньшевиков, которые обвиняли большевиков в том, что они своими нападками на Плеханова ускорили его смерть. Поговаривали, что чекисты произвели обыск на квартире Плеханова, что якобы послужило непосредственной причиной его смерти. Отношение большевиков к Плеханову после их прихода к власти обнажило их суть, скрывавшуюся под маской марксизма. При этом было известно, что Ленин, при его принципиальных разногласиях с Плехановым, относился к нему с большим уважением.

В день демонстрации я снова встретил Соню Солнцеву. Она была удивительно хороша, огромные темно-карие глаза на смуглом лице, две длиннющие косы, грациозная фигура, черное платье с ажурным белым воротничком – все привлекало мое внимание. Соня, не стесняясь окружающих, поцеловала меня. Она принесла большое шелковое красное знамя, обрамленное черным крепом. Одно древко знамени она взяла сама, другое вручила мне. На знамени была надпись: «Плеханову, впервые открывшему глаза русскому пролетариату». Играли траурный марш Шопена, в одном месте пели «Марсельезу», в другом – «Вы жертвою пали в борьбе роковой». Много лет спустя, в Ленинграде, мы с женой пошли на Волково кладбище. На гранитной плите могилы Плеханова было написано: «Он слился с природой» – это слова английского поэта Шелли. А в 1918 году после демонстрации памяти Плеханова мы спорили о роли наших предшественников.

Ортодоксальная большевичка Соня Солнцева, как обычно, наклеивала ярлыки великим русским революционным социал-демократам, по ее мнению, Плеханов – шовинист, оборонец, противник дитатуры пролетариата, Мартов – оппортунист и так далее. Кое-кто поддержал Соню. Я задал вопрос Соне и ее единомышленникам, читали ли они Плеханова и Мартова? Они ответили так: «Не читали, но мы верим товарищу Ленину». Такой ответ меня взбесил, я с горячностью возразил: «Как же можно судить о Плеханове, первом и самом авторитетном марксисте, только на основании того, что о нем говорят его противники, даже если этим противником является Ленин?»