Пойдем со мной. Жизнь в рассказах, или Истории о жизни - страница 14

Родители по субботам работают, у них выездной ларек с продуктами, развозят по области. И так со вторника по субботу, а иногда и по воскресеньям тоже. Конец 90-х, выкручивались, как могли. Единственная бабушка далеко, в соседней области, приглядывать за Егором больше некому, вот и вешают его на Настю: то после садика забери, то по выходным с ним целыми днями возись, а он неуправляемый, шумный, гиперактивный мальчишка. И самое обидное – если что не так, всегда перепадает Насте! Он разбил что-то. – Настя не доглядела, получай! Он намусорил – почему не убрала, он же маленький! А как выведет он ее окончательно, и отлупит она его от души, так это сто процентов, что отхватит потом сама не меньше, потому как Егорка маленький, не понимает он! Настю колотило от несправедливости. Она тоже хотела быть ребенком и ни за что не отвечать.

Настя включила телевизор и с надеждой полистала каналы. Слава Богу! Мультики нашлись! Егор, услышав веселую мультяшную музыку, вскоре приполз из коридора в зал, забрался на диван и затих. Из жилых комнат у них только зал, еще две комнаты недоделаны, без полов – два года назад родителям хватило денег только на «коробку» без окон и дверей, поэтому и пахали, как проклятые, хотелось доделать дом. Метель за окном тоже утихала. Настя смотрела, как в темноте, под фонарем за забором, искрились гладко прилизанные наметы снега, и на них оседали новые снежинки, косо и хладно падающие с неба. Она видела, как отступил ветер, и снежинки из колких льдинок превратились в волшебные, нежные хлопья. Сказка. Она взглянула на часы – родители вот-вот должны вернуться. Настя сходила в котельную подкинуть в печку угля, вернулась назад, к окну, и забралась на холодный подоконник. Она прислушивалась: знала, как звучит мотор родительского бобика.

То, что Егор был в семье любимчиком, не вызывало никаких сомнений. С ним сюсюкаются, носятся, ему все прощают и, самое главное, ничего от него не требуют. Настя представила сцену: ее вещи собраны, и папа везет ее в Никифоровку к бабушке. У мамы, наверное, и времени не найдется, чтобы обнять ее на прощанье, так и останется сидеть в кресле и обцеловывать своего ненаглядного Егорку. Все будет только ему, все вкусняшки, вся любовь! Настя прижала к себе запрыгнувшую на подоконник кошку. Кошка замурчала. Такая ласковая! «Только ты и любишь меня, Дусечка! Только тебе я по-настоящему нужна!» – подумала Настя и всплакнула от жалости к себе.

Родители задерживались. Уже час прошел. Настя разогрела макароны с котлетами, поели перед телевизором. Где же они? Может, машина в дороге сломалась? А может, попали в аварию? А что, если Настя никогда больше не увидит маму и папу? И останутся они одни с братом в целом мире? И маминого взгляда, такого влюбленно-нежного, иногда смотрящего на Настю настолько глубоко, как может смотреть только мама… И папиной надежности, того чувства защищенности и спокойствия, когда как за каменной стеной и ничего не страшно, ведь папа все может, все преодолеет для них… Что, если этого никогда больше не будет?! Мама и папа – они же как щит. Щит, с любовью защищающий и оберегающий их от реального и жестокого мира. Они так стараются, чтобы им с братом было хорошо! Да, журят ее, бывает, ругают, но не так уж и часто, а чтоб били, так это в редких случаях. Просто Насте слишком обидно, и она себя накручивает. Настя вновь прильнула к окну и изо всех сил прислушалась. Ни одной машины. Тишина. Только снег кружится. Боже мой! А вдруг они там, на какой-нибудь обочине, уже мертвы! Разбились! Ведь непогода… Настя заплакала, слезы сыпались градом, слишком много их накопилось, не остановить.