- Аннет, милая… Ничего, что вот так, по-свойски? Мне кажется, что мы подружились… Соглашайтесь! Мне будет очень приятно знать, что смогла оказать небольшую услугу будущей звезде «Метрополитен опера»!
- Ну что ж… Если это вас не стеснит…
- Нет-нет! Посидите здесь, я сейчас поймаю месье Дина!
Мадам Дин с неожиданной для ее комплекции и возраста прытью сорвалась с кресла и пошла в сторону кают первого класса.
А я осталась сидеть, переживая наш разговор и выдыхая потихоньку.
Если мадам Дин удастся уговорить мужа, а я в этом почему-то нисколько не сомневалась, судя по всему, она и мертвого уговорит… Или заболтает до умопомрачения.
То в скором времени я смогу забыть про третий класс, голод и опасность быть обворованной и униженной.
Я смотрела на спокойный вечерний океан, на красную кромку уже практически зашедшего солнца и вспоминала почему-то Даниэля Леграна. Моего Дикого Даниэля. Интересно, может ли он хотя бы представить, что со мной происходит сейчас?
Он говорил, в редкие моменты, когда нам вообще удавалось переброситься более, чем двумя-тремя словами, что я – навсегда буду с ним. А, если не с ним, то и ни с кем.
Он считал меня своей.
Вещью, ручной собачкой, игрушкой… Не знаю, кем именно я была в его воображении.
Может, в самом деле, экзотической бабочкой, одним из экземпляров в его коллекции.
Я хорошо жила, по меркам многих. Большинства.
У меня было все, чего только душа могла пожелать. Кроме свободы выбора и возможности распоряжаться собой.
А это – самое главное. Это – то, ради чего вообще стоит жить.
Даниэль, ты не ожидал, что твоя бабочка сорвется с булавки? Не ожидал…
Волны тяжело бились о металлический борт корабля, я куталась в пальто с меховым воротником, тоже подарок моего жестокого любовника, и почему-то думала о нем. Хотя, наверно, стоило бы выкинуть все, связанное с Диким Даниэлем, из головы как можно скорее. Забыть. Отпустить.
Но пока не получалось.
Слишком сильно он проник в мою жизнь, в мое сознание.
Но ничего. Это все временно. Я умею забывать. И умею думать только о хорошем.
- Фред, вот она! – энергичный голос мадам Дин прервал мои размышления, - посмотри, совсем замерзла!
Я повернулась, подавив порыв встать при виде идущей ко мне пожилой пары. Надо играть свою роль. Я – не приживалка и не бедная родственница, а дама, практически равная им. И даже не практически.
- Мадмуазель, безмерно счастлив, - месье Дин галантно поцеловал мою руку, скользнув усами по перчатке, - жена рассказала мне про ваше затруднительное положение… Буду рад помочь.
- Мне ужасно неудобно…
- Ничего неудобного! Капитан Смит – мой близкий приятель. Я утрясу с ним все мелочи, а пока прошу вас принять наше с женой приглашение погостить.
- Я… Очень благодарна… С удовольствием…
- Укажите номер вашего места в третьем классе, матросы принесут ваш багаж.
- Спасибо…
- Вечером приглашаю вас присоединиться к нам за ужином.
- Спасибо.
Мы еще немного поболтали про особенности путешествия, я изо всех сил держалась, стараясь не показать ни своей безмерной радости, ни своего облегчения. Особенно, когда попыталась заговорить про оплату каюты, и милая мадам Дин тут же оскорбилась и запретила касаться этой неприятной темы.
Мне не терпелось пойти в свою каюту, умыться, наконец, прийти в себя.
Но мы еще примерно четверть часа простояли на палубе, дожидаясь, пока принесут мой багаж, и болтая про балет, «Русские сезоны», Дягилева и общих знакомых в Париже. Вернее, мадам Дин болтала, кажется, искренне считая, что я тоже принимала активное участие в жизни высшего парижского света , и мы не встретились там лишь по чистой случайности.
