Замей принял позу, исполненную изящества и достоинства, и заявил:
– Я – рептилоид!
Тут следствие маленько зашло в тупик, ибо слово было неизвестное. После многоминутного раздумья Феликс сочинил и задал ключевой вопрос:
– А как ты размножаешься?
– Также, как и вы! – гордо ответил Замей, – Грянусь оземь, превращусь в человека, да красну девицу и соблазню!
Вот оно что! Филатычу стала понятна сказка старухи Михайловны: никакого сообщника-человека у Змея Горыныча не было, это он сам в человеческом образе с Ксенией, то-есть, с Клавдией шалил-окаянствовал! А из детей, выходит, новые рептилоиды вырастают! Стоп! А почему их тогда так мало?
– А почему вас так мало? В старые времена, говорят, много было…
Замей сел в позу Сфинкса и понурился:
– Лет восемьсот назад маги собрались на… консилиум и на нас заклятье наложили. Подлое и хитроизощрённое! Либидо наше чуть не в ноль свели.
– Либидо, это что? – громким шепотом спросил у Филатыча Арнольд.
Тот тоже не знал, но виду не подал. Криво улыбнувшись, он предложил:
– Ты, рептилоид, не умничай, а пальцем покажи! Мы, знаешь ли, лицеев не кончали.
– Ну, это… Раньше, ведь, как? Понравилась красна девица, кровь заиграла, прилила в орган размножения – и всё, можно приступать к прокреативному акту. Хоть каждую неделю! А с тех пор, как заклятье наложили, то… – Замей всхлипнул и утёр слезу крылом.
– Что, совсем вставать перестал? – потрясенно охнул Филатыч.
– Ага… Хорошо, если раз в сто лет… а то и ни разу!
Замей снова отёр слезу и высморкался:
– Вымираем, короче! Нас, может, всего трое или четверо осталось…
Арнольд, вибрируя от любопытства, посунулся вперед:
– А скажи-ка, какая у вас продолжительность жизни?
Замей уже совладал с собой.
– Лет сто двадцать – сто тридцать. Мне, например, сороковой год пошел.
– И ты ни разу не…?
Ответом было молчание.
Филатыч торопливо вспоминал, что ещё важного нужно выспросить. О!
– Скажи-ка, любезный… В сказках Змей Горыныч трёхголовый! А ты – нет!
Рептилоид шумно выдохнул дым и развёл передними лапами:
– Да, был такой лет тыщу назад. Мутант. Пьяница и беспредельщик. Никаких понятий не признавал, потому и прославился больше всех остальных. Его один купец хитростью одолел…
– Что за хитрость? – жадно спросил Филатыч.
– Ну, вёз купчина на базар бочку зелена вина, а из кустов – мутант: «Что везёшь?». Тот и отвечает: зелено вино, Чудо-Юдо! Наш ему: «Может, выпьем?». Делать нечего, откупорил купец бочку. Пили они, пили, по ходу песни орать принялись, всё вроде пучком идёт, а рептилоид вдруг и заявляет: «Вино твоё – не вино вовсе, а поросячья моча! Цельную бочку выпили, а ни фига не вставляет!». Купец обиделся и за топор схватился…
– И, что? – азартно подался вперёд Арнольд.
– Что, что… Главную башку напрочь отчекрыжил!
Филатыч передёрнулся.
– Ну, и какая тут хитрость? Бытовуха! Пьяная поножовщина!
Замей угрюмо промолчал.
– А ты сам-то пьёшь? – жадно поинтересовался Арнольд.
– Так… по праздникам.
Спрашивать, по каким праздникам Замей пьёт, Филатыч постеснялся.
Подошел Феликс и уставился сказочное животное со страхом, восхищением и отвращением.
– Что делать будем, шеф?
Филатыч грустно вздохнул. Взять рептилоида с собой было невозможно. Яйца тоже не добыли за отсутствием таковых… Что ж, придётся возвращаться в Константинополь и докладывать маршалу то, что удалось выяснить. Лично доложить, а как же! Тогда ни награда, ни повышение в чине, ни путёвка в санаторий не зависнет! Ведь русские тоже не смогут Змея Горыныча размножать, а значит, угрозы для империи нет.
