Поющие люди - страница 20

Бесполезно. Следующая стадия образованности, как сказал Мандельштам, ассоциативная. И она не имеет отношения к многословию.

Так и пьесы. Уже не может быть одной пьесы в 2, 3, а то и в 4 действиях. Пьеса все чаще играется без антракта, в полтора часа. Больше человек не унесет. Ему тяжело, скучно, оскорбительно сидеть 3-5 часов, наблюдая жвачку мыслей и действия.

Следующим шагом театра по направлению к зрителю должна стать новая пьеса, собираемая как конструктор, из разных по объему, но совершенно оригинальных одноактных пьес, объединенных в новое ассоциативным способом. И сыгранных в один вечер. И даже разножанровых. И даже разных авторов.

Симфоническая музыка переживает тот же застой, что и театр, литература и живопись. Потребители высокомерно смотрят поверх голов современных авторов и направляют свое подобострастное внимание в позапрошлый век и глубже.

Что ж, будет с кем побороться! Всегда приятно иметь конкретного соперника – Чехова, Достоевского, Верди или Рембрандта, а не это ватное пространство запланированного ничтожества.

В конце прошлого века публика стала меньше посещать академические залы. И правильно. Потому что композиторов учили сочинять музыку для самих же композиторов. Меломаны, таким образом, оказались выброшены за борт. И это – главная беда северного полушария. Ведь музыка прошлых столетий не может нести современной нагрузки.

Два латиноамериканца – Астор Пьеццолла и Вилло Лобас – бросили перчатку нововенцам Старой Европы с их извращением, претендующим на изысканность. Они сочиняют музыку для сердца, для уха, для души.

Латинская Америка вообще молода и часто не взыскательна. Но она энергетически сильна и искренна. Она как Россия конца 19 века. Не случайно именно в России начала 21 века латиноамериканская симфоническая музыка встретила столь горячий прием.

Петербуржец Леонид Десятников три года назад сделал аранжировку музыки Пьяццоллы для оркестра Гидона Кремера. А сегодня на различных площадках города проходят концерты октета «Remolino» – солистов Европейского Оркестра Танго. Им руководит Дмитрий Жученко, который сам пишет новую музыку. Не в подражание Пьеццолле, а «…сердцем», как говорил великий Рахманинов.

«Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь». В этих словах Н. Некрасова больше недоумения, чем констатации.

«В Россию можно только верить», – вторит Некрасову Ф. Тютчев.

«Пора, пора, такую мать, умом Россию понимать», – жизнерадостно итожит автор «Гариков». Тоже, впрочем, не без сочувствия.

Мне кажется, что недоумение двух великих русских поэтов, которых невозможно обвинить в недостаточной любви к Родине (скорее – наоборот, что на посторонний взгляд абсурдно, неназываемо. Но это так. Любовь к Родине Есенина или Рубцова жертвенна и абсолютна, священна. Так даже мать не любят) повторяю, недоумение при великой любви Деникина и Чехова, Рахманинова и Гагарина, и многих других детей России – еще и в нескончаемости данного предложения… Никак его не закончить… Невозможно… Подступают рыдания тоски и непонимания. За что?.. Ведь все мы ее так любим!

Но она встает вдруг поперек нашей любви как бревно. Упрямая, косная, делающая назло себе и людям ее населяющим.

И вот назвал я этот очерк «Необычная страна». И как бы даже оскорбил. Хотя на самом деле в очередной раз полюбил, выделил среди прочих, которые «обычные»… Нет, здесь есть оттенок оценки. Разве можно оценивать любовь?!