В какой-то момент старуха Авдеешна прервала свои речи, и щелкнула сухощавыми пальцами.
– Очнись, милый, – сказала она, – Все уж простыло давно, а ты так и сидишь. Святым духом питаешься?
Данилов повернулся к старухе.
– Что вы сказали?
– Кушай, говорю. А то силенок для будущих подвигов не останется.
Данилов зарделся, и поддел вилкой кусок отварного картофеля.
– Просто задумался, – парировал он.
– Вижу-вижу, – усмехнулась старуха, переводя взгляд маленьких глаз на притихшую Машеньку.
***
Когда старуха ушла, Митя стал расспрашивать о ней дядьку. Кто такая; да где живет; а что делает в городе. А пуще того, студента интересовала скромная девушка. Было в ней что-то такое, чему нельзя дать с первого раза понятное объяснение.
Григорий, немного помявшись, рассказал кое-что. Вполне возможно, что он рассказал бы и больше, но из комнаты в кухню то и дело сновала недовольного вида супруга, ловя каждое слово рассказчика.
Марфа Авдеишна, – говорил в пол-голоса он, – живет отшельницей в дальнем лесу, в самой густой его части. Лет сорок, наверное, а может и больше (дядька не мог сказать точно). Там у нее стоит дом, имеется небольшое хозяйство. Внучка, которую ты сейчас видел, скорее всего не родная, приемная. А может и сирота. Почему? Да уж больно не похожа она на Авдеишну. Как в поведении своем, так и во внешности. Скромная, молчаливая. Может статься, что и вовсе, отдали ее на воспитание старухе бедные люди, ведь репутация у Фезалихи очень даже серьезная. Она и в городской управе связи имеет, и в полиции. А еще, держит старуха небольшой капиталец, о размере которого ходят разные слухи. Кто говорит, что Марфа Фезалева миллионщица, а кто-то и на пару-тройку тыщ согласился бы. Откуда у Авдеишнеы такие деньжищи? Хороший вопрос. Но отвечать на него нужно шепотом. Дело в том, что все считают Марфу Авдеишну ведьмой.
С давних пор тянулись к ней люди за помощью. Бабы – со своими бабским горестям; мужики по своим делам. И особым спросом пользуются ее знаменитые снадобья. Из чего она их готовит, из лягушек или летучих мышей, – одному черту известно, но помогают они безотказно. Даже я, изредка, правда, да обращался к Авдеишне, когда случались, прости Господи, по мужской части осечки. Стоят её снадобья дорого.
– И как найти их избушку? – спрашивал Митя.
– А тебе-то зачем? …А-а-а, понимаю. Девка понравилась.
И дядька Григорий рассказал племяннику в двух словах, как найти старую ведьму.
– Как войдешь в лес, никуда не сворачивай, – говорил он в самое ухо племяннику, – Там тропинка имеется, по которой все наши туда и сюда к Авдеишне шастают. Потом, версты через две, поворот будет. Там еще елка такая растет, с кручёным стволом, сам увидишь. От нее еще сколько-то. На полянке, за зарослями орешника, избушка стоит. Вот в ней-то и обитает старуха Фезалиха…
Запомнив едва половину из сказанного, Митя попросил родственника разбудить его завтра пораньше.
– Хорошо, – ответил Григорий, и повел Дмитрия в отведенную комнату.
– Только ты, это, – добавил он, – Если к бабке пойдешь, то деньги с собой не носи, дома оставь. Мало ли.
– Деньги в банке.
– Ну, – почесал макушку Григорий, – тогда все понятно.
Устроившись на скрипучей кровати, Митя долго не мог уснуть, и ворочался с боку на бок. Как только он смыкал веки, так виделась ему старая ведьма, колдующая над большим кипящим котлом; и зеленоглазая скромница-внучка, помогающая бабуле в ее темных делишках. Мария, по приказу старухи, бесстрашно бросала в кипящее варево то огромную серую жабу, то пищащую и трепыхающуюся летучую мышь. А в какой-то момент, Дмитрий даже увидел себя, участвующим в этом безобразнейшем действе. Вот он сидит на полу, связанный, с кляпом во рту, и ждет своей участи. К нему подходит Мария, отсекает ножом левое ухо, и бросает в котел. Вот тебе, бабушка, недостающая часть, – говорит она ведьме. Старуха смеется, и кричит ей в ответ: Нет, этого мало! А поддай-ка еще!
