Она вежливо отказалась и отвернулась к стенке, натягивая одеяло. Из соседнего купе доносилась громкая речь, кто-то настраивал гитару. «Капи-тан, ка-пи-тан», – услыхала Ева и поняла, что гитара семиструнная. Ей удалось провалиться в сон под стук колес. Но среди ночи она почувствовала, что с нее стягивают одеяло. «Это я, Паша Семак, – тихо представился обладатель вкрадчивого голоса. – Еще ни одна баба мне не отказала. Я знаю, у тебя нет мужика, иначе б ты сейчас не отправлялась с нами в пекло». Ей вдруг стало жутко: «Надо что-то придумать.
Он пьяный, просто так не отстанет». Семак уже успел просунуть ей между ног свою пылающую ладонь. Другой рукой он достал из декольте ее теплую левую грудь. Потом одна рука куда-то делась, и она догадалась, что он расстегивает свои штаны. Сейчас он ляжет сверху, придавит ее всей тяжестью своего тела, и будет уже поздно. И вдруг ей пришла в голову идея. «Расслабься и получай удовольствие», – шепнул
он ей на ухо. «Межу прочим, я – американская гражданка. А ты, вонючий лейтенант, будешь нести ответственность перед законом в полной мере». И враз у этого верзилы пропала настойчивость. «Так я ведь полюбовно хотел, по обоюдному желанию. А ты сразу запугивать… Ну и спи себе в одиночестве. Я ведь пошутил, – и он грохнулся на свою постель. – Подумаешь, нашлась недотрога». В это самое время в купе зашли и стали пробираться на верхние полки двое подгулявших соседей. «У тебе шо, облом?» – пошутил один из них, и оба рассмеялись. «Надо быть готовой. Сколько еще таких сражений ей придется пережить? – подумала Ева. – А может, лучше было бы примириться со Степаном и воспользоваться его помощью?»
Проехав станцию «Стрій», поезд вдруг начал останавливаться. Уже светало. Совсем рядом со станцией можно было различить огромных размеров кладбище. Надгробия, как стадо замерших на месте диких носорогов, все были наклонены в одну сторону. Семак выглянул в окно. «Сколе», – сказал он. Вдруг по поезду объявили тревогу. Вся подгулявшая за ночь команда, кто в чем был, с какими-то предметами в руках, под руководством Семака и двух сержантов с автоматами, высыпала на железнодорожное полотно. Раздались выстрелы, затем звуки погони. И все быстро стихло. Слышно было, как тяжело дышит паровоз, пуская в воздух свои барашки. Возбужденная ночным происшествием команда еще долго стояла на соседнем полотне, курила и постепенно возвращалась в вагон. Оказалось, в поселке Сколе из района старого еврейского кладбища
на поезд напала банда грабителей. И только благодаря военизированной команде Семака удалось оттеснить их и даже обратить в бегство.
– Лейтенант, нас представят к наградам? – серьезно спрашивали Семака сержанты.
– Скажите спасибо, что все обошлось. Какая-то несерьезная банда…
А ведь сумели пробраться на ходу к машинисту на паровоз. В Киеве Ева оказалась предоставлена сама себе и почувствовала себя беззащитной. Семак предложил ей свою помощь, но она вспомнила прошедшую ночь и отказалась. В справочной ей объяснили, как добраться до Славянска. Потом она вдруг вспомнила об Андрее. А если он еще не отправился со своей сотней в Одессу? Она ему звонила уже дважды по дороге, но не было связи. Однажды, вроде, включился телефон, но ей никто не ответил. К маме она тоже не смогла дозвониться.
Как они там? А баба Маруся тем временем тоже ждала от дочки звонка. Иванко играл рядом паровозом. На столе лежала пачка рассыпавшихся листов: это была рукопись романа. Маруся взяла в руки первую страницу, прочитала и ничего не поняла. Там была переписка по Интернету с какой-то женщиной. Уже хотела было отложить рукопись в сторону, как вдруг увидела название: «Десять писем к Еве». Так это же ее Анжела! Начала читать переписку дочери с неизвестным другом. Не отрываясь от чтения романа, баба Маруся подошла к старому довоенному родительскому буфету на веранде, открыла нижнюю дверцу и достала маленькую сулейку с мутной жидкостью. Часть ее перелила в хрустальный графин и, налив оттуда в рюмку, залпом выпила и перевернула страницу.
