Кроме наших общих интересов, у каждого из нас остались в памяти события прошлых лет. Я очень любил зимой кататься на коньках на стадионе имени Хрущева. Особенно запомнилось мое участие в занимательном, но и опасном групповом катании, получившем название «паровоз». Он состоял из 8—10 конькобежцев, объединенных в монолитную систему с намерением забросить в сугроб последнего в момент мгновенной остановки «паровоза» на кривой. Последний участник знал, что его ожидает.
Потрясающий анекдотичный случай произoшел, когда я учился в 9—10-м классе. В кинотеатре «Красный Октябрь», находившемся на улице Красноармейской, недалеко от нашей 131-й школы, демонстрировались трофейные фильмы. Я со своими школьными друзьями решил прогулять уроки и пойти в кино на утренний сеанс. Желающих было очень много, а я находился очень близко к кассе. В это время появился наш директор школы Ефим Критман. Мы все были в ужасе. И вдруг совершенно спокойно, как будто ничего не случилось, директор школы говорит мне: «Миля, возьми мне два билета». Прошло почти 70 лет, и я с улыбкой вспоминаю эту историю.
Вся система воспитания подрастающего поколения в Советском Союзе зижделась на пионерских и комсомольских организациях, они были основным средством промывания мозгов. Мое же детство прошло без детских ясель, пионерских лагерей и комсомола, в который я вступил только в 10-м классе за полгода до окончания школы, понимая, что без комсомола поступить в институт невозможно. Позже оказалось, что это было еще не главным, более подробно – в следующей главе.
В заключение этой главы я хочу сказать, что буду долго и с благодарностью помнить всех моих друзей детства, юности и лет жизни в эмиграции, оказавших мне помощь в создании меня как человека, за которого им не пришлось бы краснеть. К сожалению, их нет теперь с нами, но останутся навечно в моем сердце и памяти.
В ноябре 1943 года немцы, покинув Киев, оставили антисемитизм, взращенный у местного населения, вспыхнувший затем с новой силой в условиях полной разрухи Киева, отсутствия жилья, продовольствия, перебойной работы транспорта. Все эти беды раздувались средствами массовой информации и приписывались евреям.
Идеологическая кампания 1948—1953 годов отразилась на многих евреях, вернувшихся домой после эвакуации, имевших проблемы с возвращением жилья и имущества, устройством на работу. Всякое малейшее отрицательное явление в условиях разрушенной экономики приписывалось евреям.
Для поступления в институты и другие научные учреждения были установлены специальные лимиты. Квалифицированные специалисты различных профессий имели трудности в получении работы. Таким образом, произошло объединение местного и государственного антисемитизма. Это положение напрямую коснулось меня и моих товарищей: Зиновия, Миши, Феликса.
Мы закончили школу с отличными аттестатами, подали документы для поступления в Киевский политехнический институт (КПИ), полагая, что наши знания дадут нам возможность успешной сдачи экзаменов. К сожалению, сработал утвержденный правительством лимит на прием евреев в институт. Все четверо получили неудовлетворительные оценки на первом же экзамене. В этот момент мы с глубоким сожалением признали, что совершили большую ошибку, отказав И. М. Кантору, заведующему спортивной кафедрой КАДИ, предложившему поступить в его институт, будучи учениками, окончившими среднюю школу и спортивную школу гороно.
