PR-дизайн и PR-продвижение - страница 51
у Плекиных-то, бают, еще не отмолотились", – возвещал за обедом прадед. И все осуждающе качали головами. Позор на все село!
Попробуй-ка девушка или парень не стань вечером в хоровод и не заведи песню. Это тебе потом так аукнется при грядущем сватовстве, что не обрадуешься. Намаешься в старых девах или в бобылях. Попробуй-ка мужик или баба постарше не подойди к завалинке и не поддержи степенный разговор как положено и про что положено с сидящими там стариками или (отдельно) старухами. В следующий раз подойдешь – а тебе ответом будет презрительное молчание окружающих. Даже одно-единственное слово в разговоре не так скажешь – и вот уже оно, убийственное прозвище на всю жизнь, да еще с переходом сплошь и рядом на сыновей и внуков. Поневоле будешь вести себя «как принято» до мельчайших деталей.
Впрочем, разве не то же самое происходит и сегодня в каждом школьном классе? Только это – жалкая, бледная копия того, что было во времена господства патриархальщины в каждой деревне.
И еще одна черта была у патриархальщины, весьма далекая от привлекательной. Каждый, чье положение в семье и обществе было выше, мог измываться, как хотел, над всеми нижестоящими безнаказанно. Сегодня нас грубо толкнут в трамвае или накричат в магазине, мы возмущаемся: хамство! А тогда все то же самое никаким хамством не считалось. Там седок мог запросто ткнуть в спину извозчика и крикнуть: пошел! А если показалось, что не так быстро, как хотелось бы, можно было дубасить извозчика совершенно так же, как тот хлестал свою лошадь. Можно было ни за что ни про что в кровь разбить человеку лицо кулаком, накричать на него, прогнать. Если это шло „сверху вниз" – скажем, муж избил жену, отец – сына, господин или городовой – мужика, простолюдина, – то все считалось в порядке вещей, избивающий был, как говорилось, в своем праве, а избиваемый имел право только всхлипывать и причитать. Если же, наоборот, поднимал руку или повышал голос тот, кто занимал подчиненное положение, это называлось бунтом и подавлялось с беспощадной свирепостью.
Видите, сколько всего набиралось! Тут тебе и изнурительный труд, и нищета, и голод, и эпидемии, и чудовищная смертность, в первую очередь детская, и постоянный страх перед расправой, и стадность, и полное подавление личности, индивидуальности человека, и, можно сказать, тотальное, возведенное в обычную норму жизни хамство сверху донизу – от самодержца в дореволюционные времена и до последнего мужичонки, помыкавшего домочадцами».
Нетрудно заметить, что кое в чем взгляды даже такого ученого, как Бестужев-Лада, сегодня уже устарели. Прошло 30 лет, и то, что студенты приходят в шортах в университет, воспринимается пусть и не как абсолютная норма, но уже без ужаса в глазах. Хотя старшее поколение в большинстве своем в один голос сегодня говорит о том, что современные девушки чуть ли не все поголовно одеты, как шлюхи.
Но степень толерантности общества уже стала такова, что из общественных мест при этом их никто не выгоняет и надписи типа «В шортах и купальниках не обслуживаем» сегодня практически уже нигде не встречаются.
Но разве духовная дикость, свойственная патриархальщине, куда-то ушла? Да нет же, она по-прежнему рядом с нами, и железное требование «будь как все!» по-прежнему актуально.
Только четвертое поколение людей, выросших в спокойной обстановке, без резких социальных сдвигов и экономических потрясений, станет наиболее «качественным» носителем тех или иных основ мастерства, знания и культуры. Недаром говорят, и говорят правильно: потомственный хирург, потомственный инженер, потомственный крестьянин, потомственный интеллигент. И ничего тут нет плохого! Просто, когда ребенок с детства погружен в соответствующую среду, это позволяет ему быстрее проходить весь тот путь, который когда-то прошли его родители, так сказать, «спрямить его извилистые повороты».
Похожие книги
