Настроение мигом испортилось. Это он как-то забыл. То есть, не совсем забыл, просто попытался засунуть в самый дальний угол, потому что Лысая гора и так местечко не из приятных, а сейчас — особенно.
— И какие же у вас варианты? — невозмутимо поинтересовался он. Солоха не смутилась, только улыбнулась. Вот же дурак Гришка, такую бабу упустил! Подумаешь, что не стихийница! Ведь это еще тот вопрос. Могущественная ведьма может родить такого ребеночка, что всех за пояс заткнет. Но тот больно принципиальный: так нельзя, надо по закону предков. А предки… что предки? Может, в их время просто таких роскошных ведьм не было? Вот они всякое и понаписывали!
— Лысая гора, — чуть пожала она плечами. — Я, конечно, разведывала про Каменную могилу, только там наших мало. Да и не факт, что захотят возиться со студентками. А на Лысой горе уже все налажено, — Солоха улыбнулась, — там уже вся нечисть меня знает.
— Знает-то знает, — проворчал Вий-Совяцкий, — а как появится тот, кто нам не нужен?
Солоха мигом посерьезнела. Она прекрасно понимала, что в этот раз практика на Лысой горе может закончиться чем-то очень нехорошим.
— Но иного выхода нет, — тихо сказала она.
— Нет, — мрачно отозвался Вий-Совяцкий, — поэтому хотим мы этого или нет, а придется нам после комиссии заняться этим вопросом вплотную.
Весть про комиссию Солоху совсем не обрадовала. Заметив, что Вий-Совяцкий неотрывно на нее смотрит, даже невольно отступила на шаг.
— Павел Константинович, вы что удумали?
— Да вот… — начал Вий-Совяцкий. — Проведешь открытый урок для этих упырей и обещаю, что разрулю вопрос с практикой.
Солоха, кажется, потеряла дар речи. Вий-Совяцкий молчал, наслаждаясь моментом, и в чем-то даже понимал Гришку. Правда, совсем чуть-чуть.
Она нахмурилась, чернее брови сошлись на переносице:
— А гарантии?
«Вот ведьма! — восхитился Вий-Совяцкий. — Дай только выгадать что-то!»
— Будут тебе гарантии, — усмехнулся он, показывая острый край зубов и видя, как Солоха бледнеет, — клянусь чугайстром.
***
Со звонком студенты бодро кинулись к двери. Практикум по воскрешению усопших почему-то радовал только часть группы, остальные приобретали трогательный зеленоватый оттенок и старались дышать поглубже. С чучелами и впрямь была проблема. После того как первый курс мольфаров посжигал все, что мог, приходилось обходиться более серьезными экспонатами. И уж совсем не Сашина вина, что многие умертвия давно потеряли презентабельный вид.
Она быстро закрыла окно, провела ладонью по крышке стола, аннигилируя частички злыдневских порошков, при помощи которых делала наглядные материалы. Осмотрела помещение — вроде все в порядке, техничка не побежит кляузничать ректору.
Кстати, ректор. Саша поморщилась. Вот скучно ему жить, али соскучился совсем? Эх, нет покоя бедной слабой женщине. Сосед лежит у Саввы в лазарете, Дожденко уматывается с двумя группами с утра до ночи, Рудольф Валерьевич, провидец окаянный, сбежал на юг и что-то не торопится назад.
Глянув на часы, решила, что успеет в буфет. Подхватила сумку и вышла из аудитории, за спиной сам щелкнул волшебный замок.
Горпына Петровна откровенно скучала. Завидев Сашу, засияла аки начищенный медный таз.
— Сашенька, здравствуй! Проголодалась?
Саша приветливо улыбнулась:
— Ага. Пирожки с яблоками есть?
Горпына Петровна начала ворчать, что сухомятка — это не лучший выбор, есть надо хорошо, правильно и без спешки. Тем временем подрумяненный пирожок с забавной косичкой на боку выпрыгнул из корзинки и с апломбом плюхнулся на салфетку, мол, не ворчи, тетя, — заворачивай!
