– Если оружие так дорого, значит, на западе война назревает? – встрепенулся князь.
– В землях балтов спокойно. Князья прекратили усобицы, поэтому многие воины остались не у дел.
Гостомысл принялся тереть висок. Ему уже доносили, что в Новгородские земли хлынули чужаки, которые не горят желанием сеять или пахать. Они нанимаются на службу, или просто сколачивают шайки и грабят на дорогах торговые караваны. «Надо бы послать ратников, прочесать леса и…», – голос приёмыша прервал размышления:
– …сукно и шелка охотно меняют на меха, неплохо расходится воск, а за моржовые зубы, те, что возят повольники с севера, франкские торговцы готовы платить даже золотом.
Князь снова уселся:
– То, что ты умело ведёшь торговые дела, это, хорошо, но для меня важно знать, ждать ли нам очередного прихода варяжских кораблей.
Лучезар вздрогнул и невольно отпрянул.
– Северяне рвутся на запад, к франкам, – ответил он небрежно.
Струйка пота стекла по виску. «Старик что-то заподозрил? Может кто-то донёс?». Лучезар исподлобья глядел на князя. Тот отрешённо рассматривал дымящую в лампадке лучину. Княжич облегчённо вздохнул, но следующая фраза заставила сердце приёмыша биться чаще.
– Ты ничего не слышал о варяге по прозвищу Кривой Рог?
Княжич застыл, по спине побежали мурашки. Лучезар сделал глубокий вздох, выдохнул. Ему ли не знать Ингельда Ольсена – датского ярла9 носящего это прозвище. Своенравный воитель не признал власть собственного короля, нашёл единомышленников, подчинил соседей и провозгласил себя конунгом. Зная, что без решительных действий власть ему не удержать, Ингельд решил предпринять поход на восток. И именно Лучезар обещал ему помощь в этом деле.
«Кто же мог донести? – мысли путались. – Плоскиня? Кто-то из челяди? Нет. Он один ходил навстречу с Ольсеном». Гостомысл по прежнему смотрел на тухнущий огонёк. «Старик ничего не знает о договоре с конунгом». Лучезар потёр висок, сморщился и добавил небрежно:
– Кривой Рог? Кто это? Какой-нибудь норманский ярл?
Лучезар знал, что рискует. Он – один из немногих знал, что датский флот под командой конунга Ингельда уже вошёл в воды Ладоги и плывёт в сторону Новгорода.
– Он дан. Недавно в городе поймали лазутчика, который задавал странные вопросы, – со стороны могло показаться, что князь разговаривает с самим собой. – Возможно, нам снова предстоит взяться за мечи.
Лучезар вздохнул с облегчением: «Он ничего не знает».
– Один лазутчик – это ещё не набег.
– Согласен, но и расслабляться нельзя. Я стар, а чтобы защитить город, нужна сильная рука.
Княжич встрепенулся:
– Я бы мог взять оборону города на себя. Если ты отдашь мне дружину…
– Тебе? – князь словно очнулся ото сна.
Лучезар побледнел: «Он по-прежнему не видит во мне лишь приблудного мальчишку».
– Выбор назвал меня сыном, я член твоего рода, и меня воспитали как воина. Я могу возглавить войско.
– Замолчи! Знай своё место и не никогда, слышишь меня, никогда не заводи больше этот разговор! Чтобы прогнать варягов, нужен муж княжьего рода. Тот кого признает вече, поддержат вожди и дружина. Это тебе не крылья птицам ломать.
Лучезар заскрежетал зубами:
– Ты говоришь о Вадиме?
– Вадим? Этот прислужник болгарского царя? – Гостомысл рассмеялся и хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Это место займёт человек, в жилах которого течёт моя кровь. Так решили боги. Уходи, мне нужно побыть одному.
Лучезар до боли стиснул кулаки и вышел из комнаты.
