Правь - страница 3

Старик и его помощник вышли первыми в коридор. За ними на два шага отставали Мольга и охранник. Мольга улыбнулась охраннику. Тот инстинктивно улыбнулся в ответ. А после этого она специально с размаху врезалась в каменную стену. В голове раздался хруст. Мольга почувствовала его всем телом. Глаза словно лопнули и полились слезы. Ноги подкосило, и Мольга упала. Уже на полу она закричала:

– Нееет! За что?

– Что произошло? – завизжал, обернувшись, старик.

– Я не знаю! – закричал охранник.

Мольга, опираясь о стену рукой и обливаясь кровью из носа, проскулила:

– Он ударил меня об стену.

– Нет! Она сама!

– Сама сломала себе нос? Ты явно держишь меня за слабоума? – прошипел писклявым голосом сквозь зубы старик.

– Молю, святейшество! Я ее пальцем не трогал.

Боль была ужасная. Мольга закрывала руками лицо, скрывая свою улыбку. – Веди нас на свежий воздух! Я не могу более терпеть этот смрад!

В конце коридора была дверь. Дважды Мольга натыкалась на нее при попытке побегов. И дважды она была закрыта с обратной стороны. Сейчас дверь поддалась, и в сопровождении святош и охранника она вошла в небольшую комнату. Большой камин. Завалинка у стены. В казане над огнем что-то кипит. На противоположной стене полка с оружием. А по центру стоит круглый стол.

Они вышли на улицу. Холодный воздух немного ослабил боль разбитого носа. Руки уже по локоть были в крови.

Старик окликнул ратника возле кареты:

– Найдите ей цирюльника. А этого высечь здесь и сейчас.

– Будет исполнено.

Охранник рыдал как ребенок, божась, что не трогал Мольгу. Но и она, и он знали правду. Он трогал ее. Не сейчас, но трогал. И эти плети заслужил.

Никто из его дружков не вмешался. А Мольга лишь смотрела на курносого. Вот кого она бы хотела видеть еще под ударами кнута.

Босая, с кровоточащим носом, завернутая в мешковину, с двумя грамотами за поясом. Вот в таком виде ее вызволили из узилища и оставили. Старик-освободитель сел в высокую карету и в сопровождении дюжины ратников уехал. В какой-то момент ей показалось, что охранники разорвут ее на куски. Но высеченный на глазах друг – хороший мотив оставить женщину в покое.

Переживая, что кто-то увидит ее страх, она сама сделала первый шаг в их сторону.

– Отдай мне кошель, – сказала она плачущему охраннику.

Он поднял на нее глаза. О да! Ты ненавидишь меня. Как это приятно. Мужчина отсыпал из кошеля пару монет и протянул ей.

– Весь кошель. Или ты хочешь, чтобы завтра святоша услышал, как ты не дал мне и гроша?

Он долго смотрел на нее. Потом вернул монеты в кошель, затянул шнурок и, морщась от боли, протянул все монеты Мольге.

– Подавись.

В одной этой фразе было больше ненависти, чем Мольга сама испытывала к охраннику.

Она сплюнула ему в ноги кровавую кашу и забрала деньги. Бросила последний взгляд на Курноса, развернулась на месте и пошла прочь. Кровь из носа капала с подбородка на землю.

***

Солнце было в зените, но не согревало. Мольга еще раз погладила рукой полы нового плаща из коровьей кожи. Она была рада покупке. Кошель существенно потерял в весе, но теперь у нее была шерстяная одежда, плотный плащ, теплые сапоги с деревянной подошвой и длинный кинжал.

Еще она истратила два медяка на баню, но почти сразу пожалела об этом. После холодных подземелий и попыток согреться собственными испражнениями она хотела просидеть в бане до самого утра. Но Мольга не учла, что ее сломанный нос от жары разболится еще сильнее. От боли у нее закружилась голова. Она окатила себя кадкой холодной воды и поспешила на улицу, пока не потеряла сознание.