Читать онлайн Ева Ночь - Правила игры в любовь

1. Глава 1

Таня

Настоящее время

– М-можно я тебя п-поцелую?

За окном бушует апрель. Лопаются почки, вовсю цветут абрикосы, зеленеет трава. Весна нынче запоздала даже в нашем приморском городке, но её дыхание не спутать ни с чем.

Сегодня особенный день. Мне девятнадцать. И, может, поэтому Саша Ландау стоит передо мной с букетом цветов и робко просит то, о чём нормальные современные парни не спрашивают, а берут своё, не боясь получить отказ или пощёчину. Немодно нынче слыть недотрогой.

Саша Ландау в каноны раскрепощённой молодёжи не вписывался. Он был всем хорош: симпатичный, высокий, воспитанный. «Из очень хорошей семьи», – зудела мама, намекая, что стоит присмотреться. И я присматривалась.

У Саши один недостаток – он заикается. В обычной жизни – слегка заметно: растягивает звуки, что придаёт его речи определённый шарм. У него красивый бархатный голос.

К необычным интонациям хочется прислушиваться. Они ласкают мой тонкий музыкальный слух, а это милое несовершенство делает Сашу если не ближе, то почти своим, домашним, привычным, как удобные пушистые тапочки, которые я ношу не задумываясь.

Но когда он волнуется, как сейчас, то заикание выпячивается слишком явно. Это не отталкивает. Это делает Сашу неимоверно милым и трогательным.

– Конечно, можно, – улыбаюсь ему широко, от всей души, но когда он тянется ко мне красивыми губами, от которых обычных девочек кидает в дрожь, я ловко уворачиваюсь и подставляю щёку.

Возможно, я его обижаю, но Саша – мальчик воспитанный, вида не показывает. Послушно касается губами моей щеки. Но касается так, что невольно внутри рождается трепет. О, да, я всё же живая. И эта реакция на лёгкое касание удивляет меня очень сильно.

– П-поздравляю с днём ррождения, – бормочет он почти интимно. Его лицо слишком близко к моему, дыхание шевелит волосы на виске, но больших вольностей он себе не позволяет. Ни касаний, ни горячих объятий.

Саше двадцать пять. Он уже окончил университет и пошёл по стопам отца. У них – семейная профессия. Собственное дело – адвокатская контора Ландау и сын. Вывеску можно не менять веками, потому что из поколения в поколение у Ландау обязательно рождаются сыновья, которые покорно (а может, и с удовольствием) несут адвокатский крест.

Саша не исключение. Он пока ещё не блестящий юрист, а так, начинающий, но, судя по всему, до признания ему недолго «в девках гулять». С его умом, внешностью, харизмой даже речевой недостаток не помешает взобраться повыше.

«Интересно, он девственник?» – ни с того ни с сего рождается внутри меня вопрос, и я готова сама себя покусать за подобные мысли. Ну какая мне разница? Как сказала бы мама: приличные девушки о таком не думают.

Нет, у нас не девятнадцатый век, а вполне себе двадцать первый, но в нашей семье, как и в многих «приличных семьях с глубокими интеллигентными корнями», время значения не имеет.

– Спасибо большое, – прижимаю я к груди огромный букет традиционно тёмно-бордовых роз. Думаю, их девятнадцать, по количеству прожитых мной лет. Боюсь, когда мне исполнится пятьдесят, букет я не оторву от пола. Но что об этом думать сейчас? Может, до пятидесяти я не доживу. А девятнадцать – только раз в жизни.

Я застенчиво утыкаюсь носом в цветы, делая вид, что тронута и польщена. На самом деле, так и есть, но я бы солгала, если б сказала, что обожаю розы уныло-пенсионерского цвета.

Интересно, он выбирал розы сам или ему подсказала мама?..

– И ты даже не п-посмотришь подарок? – Сашка улыбается так, что останавливается дыхание. Нет, он всё же хорош, чертяка, и, думаю, знает всё о своём обаянии, магнетизме, что прёт из него, как хорошее дрожжевое тесто, не желающее оставаться в рамках одной унылой кастрюли.

Интересно, если его очистить от шелухи традиций, правильности и правил приличия, каким он станет, как раскроется? Будет ли это рычащий лев с великолепной гривой и острыми клыками или опасный гепард, поигрывающий мускулами, готовый во всей красе развернуть своё обаяние и грациозность?

В роли ушастого унылого осла Сашку Ландау я не представляю. При всей цивилизованности, я никак не могу представить его каким-нибудь домашним животным. Он даже на кота не смахивает.

– Подарок? – удивлённо приподнимаю брови. В руках у меня только огромный букет.

Сашка сокрушённо цокает языком, отчего становится живым и настоящим, а я думаю, что совсем не знаю его. Впрочем, это и не мудрено: мы встречались не так часто, вскользь.

Это было так называемое «заказное» знакомство, подстроенное нашими родителями.

Я не стала сопротивляться, а вот что помешало ему уклониться – вопрос. У такого интересного парня наверняка рота поклонниц, томно вздыхающих о его прекрасных очах и, наверное, не только.

До сегодня мы вежливо обменивались приветствиями, чинно вели светские беседы, покорно танцевали под одобрительные взгляды старшего поколения.

Пару раз Саша водил меня в кино, на концерт симфонической музыки и в оперу. Очень вежливый и учтивый молодой человек, преисполненный интеллигентности по макушку.

И вот сегодня как откровение – просьба о поцелуе. Он этого хотел, волновался, и мне немного не по себе от немного другого, незнакомого Александра Ландау.

Я обшариваю букет взглядом. Заглядываю под упаковочную крафтовую бумагу. Там коробочка из точно такого уныло-бордового бархата – розам под стать.

Я теряюсь. Боюсь взять в руки и открыть. Это же не предложение руки и сердца, нет? Иначе я не знаю, как себя вести. Я не готова. Слишком плохо знаю его и вообще…

– Открой, не бойся, – подбадривает он меня, и я решаюсь. Всегда можно подобрать очень осторожные и аккуратные слова если не отказа, то уклончивой демонстрации своего несогласия. По крайней мере, не сегодня, не сейчас.

На бархате – золотая цепочка с кулоном. Летящая чайка. Это красиво. И… очень мне по духу. И по сердцу. Он угадал? Или… знал?..

Я поднимаю глаза, чтобы поблагодарить. На этот раз – по-настоящему искренне, но не успеваю.

– Танька! – в комнату вваливается Летка. Глаза навыкате, лицо пунцовое. На лбу – испарина, по вискам струится пот, волосы стоят торчком.

Бежала. Спешила. Выглядит не очень, мягко говоря. Но именно поэтому я выпрямляюсь, сжимая до боли в руках бархатную коробочку.

Я не жду ничего хорошего, потому что приличные девушки в подобном виде на день рождения горячо любимой подруги не являются.

Впрочем, Летка могла делать всё, что ей заблагорассудится. Её отец – заместитель мэра города. Мэры менялись, а Леткин отец – нет. Неубиенный ни при какой власти. Поэтому Летке прощали всё и всегда.

– Танька! – шумно дышит подруга и пытается перевести дух. – Там… Король вернулся!

Всего два слова. Как выстрел. Как пуля в сердце навылет.

И время поворачивается вспять.

2. Глава 2

Таня

Прошлое. 10 лет назад

О Короле гудел весь район.

Жил он в соседнем дворе, но заговорили о нём недавно. Не разговоры, а пожар: Король то, Король сё. Его любили, обожали, боготворили. Ненавидели, боялись, презирали. Но никого он не оставил равнодушными.

О Короле не знал разве что слепоглухонемой. Нет, он не был бандюком, но местным авторитетом среди молодёжи – однозначно, кумиром девчонок с пелёнок и до восемнадцати – безусловно.

– А ты видела, видела, как он подтягивается на турнике? – спрашивала, азартно блестя глазами Маринка.

– Ещё бы! – трясла непокорной гривой Летка. – На него полдвора ходит тайком смотреть!

На что там глядеть, я не понимала. В мои девять с хвостиком лет он казался мне страшным, хмурым и слишком взрослым. Маринка с Леткой в одиннадцать считали почему-то иначе.

– Мала ты ещё, – вздыхала Виолетта и по-отечески похлопывала меня по плечу. Это страшно злило.

С Леткой и Мариной нас роднил бунтарский дух. Только с подругами я могла быть настоящей, не прятать под панцирем своё настоящее «я».

Это, что называется, дружба навечно. Летка и Марина – одногодки. Вместе в детский сад ходили, вместе в школу пошли, за одной партой сидели. Я на два года меньше, но до того, как разговоры о Короле ворвались в нашу дружбу, мы были на равных.

С некоторых пор у Летки и Маринки появилась новая тема для разговоров – мальчики. Ну, и Король, конечно же.

Они глупо хихикали, шушукались о чём-то своём. Я обижалась, злилась, не понимала их интереса. Не доросла, как они говорили.

И тогда я придумала, как вернуть внимание подруг. Это был шаг в бездну. Я тогда не понимала, на что «подписалась».

– А спорим, я сумею с ним познакомиться и даже подружиться?

– Ты? – недоверчиво спросила Марина и окинула меня задумчивым взглядом. Это было не презрение, а очень большое сомнение в моём личном обаянии и предприимчивости.

Летка ахнула:

– Да ну, Танич, перестань! Кто мы, а кто он? И вообще… Мама говорит, он бандит. Надо его десятой дорогой обходить, мало ли. Особенно девочкам.

Летка, как любая девочка из «приличной семьи», любила цитировать маму, а в глубине души мечтала нарушать всевозможные правила, но желательно без последствий.

– Ты не обижайся, Тань, но это без шансов, честно.

У Марины всегда всё было честно. И слишком прямолинейно. Пуля в лоб – и до свидания.

– Это ещё почему? – нехорошо прищурилась я.

Я бы ещё и руки в боки, и ножку бы отставила, но это слишком по-плебейски, недостойно «девочки из хорошей семьи с глубокими интеллигентными корнями». Хотя иногда хотелось выйти за рамки. Шагнуть за барьер. Сделать что-нибудь вопиюще-безумное.

– Ну, ты себя видела?

Дурацкий вопрос. Конечно. Каждый день в зеркале. Тощая, высокая для своего возраста. Две косы до лопаток, юбки до колена, и вечный футляр со скрипкой, что при ходьбе больно бил по ногам.

– И что со мной не так? – сделала я шаг в сторону Марины. Впервые в жизни мне хотелось вцепиться ей в волосы. Дожились.

– Всё так, – замахала руками, как мельница – крыльями, Летка. – Перестаньте, девочки.

– Нет, ну если ей очень хочется, пусть попробует, – пёрла вперёд, как паровоз, Маринка. – Поставим сроки, забьёмся по рукам. Придумаем условия.

– Попросишь у меня прощения, например, – я не собираюсь останавливаться, но сама пугаюсь собственной смелости.

– Жаль, что ты не моя сестра, – мечтательно улыбается Марина, – а то бы месяц вместо меня посуду мыла, или лучше три месяца.

Мы больше спорили, кто кому и что будет должен. Зато в тот вечер я полностью перетянула внимание на себя.

– Две недели, – это был мой срок, за который я должна была совершить невозможное. – Я прошу у тебя прощения, если выигрываешь ты, а если ты проигрываешь, то честно признаёшься, что дура, и десять раз угощаешь нас мороженым.

Вот такой смешной была цена моего безумства.

Вспоминая то время, сейчас я думаю: какие мы были глупые. И как неумело корчили из себя взрослых. А у самих, как говорится, ни рожи ни кожи. Зато гонора и дури – выше небес.

Это были полные адреналина дни. Пару из них я потратила на то, чтобы отправиться в соседний двор. Нужно же было с чего-то начинать. А я не представляла, как можно пересечься с самим Королём да ещё внимание его привлечь.

Но признаваться вслух, что я дура, не хотелось, поэтому через три дня я превратилась в шпиона. Не очень умелого. Но зато, как мне казалось, отважного.

Как много, оказывается, может узнать одна праздно шатающаяся девочка со скрипкой. Через неделю я знала, когда Король выходит на улицу, с кем встречается, куда ходит.

Я вдоволь налюбовалась, как он бегает по утрам и подтягивается на турнике. Почему-то мне казалось: он бахвалится, выставляет себя напоказ. Ведь у всех нормальных мальчиков этим можно заниматься дома или в спортивном клубе.