– Думаешь щупальца Кракена тянутся с запада? – спросил Виктор Сергеевич, сдвинув брови. Я увидел это даже через стекло респиратора.
– Думаю, но утверждать не могу, – пожал я плечами. – Чаще всего было именно так. Процветание Российской империи безмерно раздражает её заклятых “друзей”. Не зря же вместе с полицией приехали люди из контрразведки, они же занимаются и делом Баженова в новом пересмотре в том числе. Скорее всего эти семена с одной горсти на нашу землю сыпятся.
– Не было печали, – вздохнул Виктор Сергеевич.
– Но пока не об этом нам надо думать, – решил я завершить бессмысленные терзания. – Об этом пусть майор думает. А мы собираем сумки и врассыпную по селу, проверяем состояние здоровья населения.
Ходить по домам мы решили по одному, так будет гораздо быстрее. Я очень надеялся, что никто из получивших антибиотики, по новой не затяжелел. Надо бы, кстати, подсказать экспертам, которые будут исследовать взятые у пациентов материалы, проверить иерсиний на чувствительность к антибиотикам. Как это делается, могу объяснить детально при необходимости.
У нас антибиотик пока что один и вариантов нет, но по этой причине и микробы тут не пуганые и подобный препарат должен действовать безотказно. Больше сейчас интересует динамика выработки устойчивости. Если именно эта поганая иерсиния будет быстро приспосабливаться, тогда размеры трагедии будут катастрофическими.
Пока я шёл к первому дому улицы, по поводу которой уже чувствовал за собой ответственность, позвонил Курляндскому и объяснил ситуацию. Он обещал подключить к производству антибиотика все имеющиеся мощности и задействовать по возможности всех старых знакомых, кто этим занимается. Дядя Гот проникся проблемой и вложится как следует, но как бы не получилось так, что и этого будет недостаточно.
В этот раз бабулька отреагировала на стук в дверь значительно быстрее, засов скрипнул меньше, чем через минуту и она открыла дверь.
– Сынок, опять ты? – бесцветным голосом спросила она. – Ну проходи уж, коль пришёл. Чай будешь?
К столу она меня пригласила практически на меня не глядя. И как она себе представляла чаепитие в усиленном респираторе? Женщина похоже даже не восприняла, что я в противочумном костюме.
– Как самочувствие, бабуль? – спросил я.
– Как самочувствие? – равнодушно протянула она. – Да никак моё самочувствие. Деда моего забрали, я теперь даже похоронить его нормально не смогу. Говорят, что надо исследовать болезнь. Я не хотела его отдавать, но моего мнения никто не спрашивал. Их много мужиков-то, а я одна – старая бабка, что я им сделаю?
– Вы на них не обижайтесь, у них такая работа, – попытался я её успокоить. – А ваш благоверный даже после смерти может помочь спасать жизни другим.
Я уж не стал говорить ей, что её соседей выпотрошили в сарае с исследовательской целью совсем другие и совсем нехорошие люди. А пока она продолжала сокрушаться, что осталась одна я оценил состояние видимых кожных покровов, слизистых, дыхание было ровным, спокойным, достаточной глубины. Язвочек я не увидел ни одной.
– У вас со здоровьем сейчас как дела? – решил я конкретизировать вопрос, чтобы она рассказала о себе, а не о своей потере.
– Да моё-то нормальное, твоими молитвами и стараниями, сынок, – грустно произнесла она и на глаза снова начали наворачиваться слёзы. – Только вот жизнь не мила теперь, лучше бы он остался, а меня мёртвую отнесли на опыты.
