Рождающееся из этой антиномии противоречие сводится к тому, что свобода Бога ограничена, если не сведена на нет волей человека. Или − наоборот: человек свободен ровно настолько, насколько Бог умаляет по отношению к нему Свою свободу.
«– Если нет Бога, то я − бог… Если Бог есть, то вся воля Его, и без воли Его я не могу. Если нет, то вся воля моя, и я обязан заявить своеволие (говорит Кириллов. − О. Н.).
– Своеволие? А почему обязаны? (спрашивает Пётр Степанович Верховенский. − О. Н.).
– Потому что вся воля стала моя. Неужели никто на всей планете, кончив Бога и уверовав в своеволие, не осмелится заявить своеволие, в самом полном пункте?»[183]
«Всякий, кто хочет главной свободы, тот должен сметь убить себя… Дальше нет свободы… Кто смеет убить себя, тот Бог. Теперь всякий может сделать, что Бога не будет и ничего не будет…»[184].
Конец ознакомительного фрагмента.
