– Я позвала Вас из-за них, – продолжала Агнешка, – я знаю, что Вы возглавляете благотворительный фонд, Вы можете что-нибудь сделать для этих детей? Перевезти через границу?
– Это опасно. Вы сами знаете, что может произойти по дороге. К тому же мы сами здесь полуофициально, – отвечал Белосельский, – войска НАТО скоро прибудут. Приказ задерживается, но может быть принят в любую минуту. Люди М*** неподалеку. Могут пострадать дети. Я не могу взять на себя эту ответственность.
– Но кое-что Вы можете, я это знаю, я это чувствую… сделайте что-нибудь, прошу Вас.
Белосельский внимательно смотрел на детей, и в его душе росла еще большая ненависть к тем, кто развязал кровопролитие.
– Вы поможете нам?
В этот момент Ива встрепенулась, точно поняла значение вопроса, и взглянула на Алексея таким чистым и невинным взором, в котором была не просьба, не упрек, а лишь горькое смирение, что молодой человек не выдержал и отвернулся. У него навернулись слезы на глазах, и он произнес твердым тоном:
– Хорошо, я подумаю… Лучшее, что я могу сделать – это перевести детей через границу. Я ведь возвращаюсь в Москву. Есть вертолет, который должен нас эвакуировать, я могу забрать с собой этих детей, ведь в России нет войны, в Москве… там будет спокойно, но одиноко.
– Это лучше, чем быть здесь, когда…
– Да, я понимаю.
В это время раздались сильные хлопки, а затем оглушительные залпы. Ива зажала уши руками, ее брат обнял ее крепко-крепко, точно желая защитить от неведомой опасности.
Белосельский выглянул на улицу. Батальон солдат засел, спрятавшись за противоположным домом.
– Так, на улицу уже не выйдешь, похоже, что мы отрезаны.
В это время грохот усилился так, что было слышно, как затрещала ветхая крыша дома. Пальба не смолкла, а лишь усилилась. Белосельский закрыл глаза, стараясь увидеть картины будущего, которые он видел с некоторых пор – события, людей – как звенья в цепи, мельчайшие детали, все то, что он, подобно разбросанной мозаике, мог сложить в целостное представление о грядущем. Внезапно он вздрогнул и быстро сказал:
– Нам надо спуститься в погреб!
– Откуда Вы знаете, что он есть?
– Быстро спросите у хозяйки дома, где погреб, и спускаемся туда.
Адриана поняла вопрос. Она бережно взяла детей за руку и указала дорогу. Крышка погреба сначала не поддавалась, и даже силач Виталий не смог открыть ее.
– Попробую я, – Белосельский вновь закрыл глаза, он так делал, когда хотел сосредоточиться на той неведомой силе, которую ощущал в себе с некоторых пор.
Крышка люка поддалась. Виталий даже не успел удивиться, как Белосельский быстро стал спускаться вниз, желая измерить глубину погреба. Пройдя две трети пути, он подал руку Иве.
– Не бойся, крошка.
Он успокоился только тогда, когда крохотные ручонки обхватили его шею и он бережно спустил девочку на землю. То же самое он проделал с братом девочки. Затем Агнешка, хозяева дома и Виталий спустились по лестнице в пыльный погреб.
Здесь было темно, душно; сквозь щели, образовавшиеся в стенах, виднелись разбросанные мешки с мукой и какими-то неизвестными припасами.
– Они придут сюда, – внезапно произнес Белосельский.
– Кто?
– Солдаты.
– Надо сидеть тихо.
Адриана обняла Иву. Но девочка смотрела лишь на Алексея. Казалось, ее глаза, громадные синие глаза, говорили с ним на одном языке.
Он обнял ребенка и прошептал:
– Не бойся ничего. Я обещаю, что ничего не случится. Сейчас придут солдаты. Надо сидеть смирно.
