– Когда придут? – спросил Виталий.
– Через несколько минут, надо сидеть тихо как мыши.
Он оказался прав. Через некоторое время послышался тяжелый топот ног; снизу посыпался песок, подтверждая слова Белосельского. Тяжелая поступь отзывалась в сердце подобно кузнечному молоту. Казалось, что только Белосельский сохранял спокойствие.
Так продолжалось минут пятнадцать, которые показались целым веком. Но нужно было еще сидеть как минимум полчаса. Только тогда Белосельский вздохнул свободнее. Наконец он сказал:
– Теперь опасность миновала.
– Я думала, что это те же солдаты, которые охраняли нас еще вчера.
– Они получили другой приказ, вот и все, – заметил Белосельский, – это война… что им до наших жизней, когда во главе угла политика.
– Что будем делать?
– Машину нашу они не нашли, я в этом уверен, надо скорее уезжать всем вместе.
– Я не поеду, да и мест не хватит, – твердо произнесла Агнешка.
– Вы допускаете ошибку.
– Нет, мое решение твердо… позаботьтесь о детях.
Адриана обратилась с речью к детям. Она говорила про отъезд. Но Ива смотрела лишь на Белосельского. И он отвечал ей.
Прошел час.
– Теперь пора, нужно убираться отсюда. Полагаю, приказ уже отдан. НАТО скоро будет здесь. А те солдаты, которые еще вчера защищали Вас, сегодня будут жечь деревни. Они все подчиняются М***.
– Не все, – возразила Агнешка.
– Если Вы не передумаете…
– Я все сказала!
Белосельский покачал головой и помог детям выбраться из погреба. Мебель в доме оказалось вся поломанной, съестных припасов – никаких, стекла были все выбиты.
– Вот Ваши солдаты, которые еще вчера Вас так бдительно защищали.
Агнешка промолчала.
Двигались осторожно, избегая центральных улиц. Было заметно, что основные части батальона сгруппировались в центре; туда, словно скот, сгоняли людей и сажали в специально подготовленные грузовики с железными решетками.
– Мы ничем уже не можем помочь, – ответил Белосельский, – как я уже говорил, войска НАТО скоро будут здесь и наведут порядок.
Автомобиль – здоровенный джип – оказался припрятан в ветхом сарае.
– Откуда такая машина?
– Всех своих секретов я не раскрою, – улыбнулся Белосельский, – я называю эту машину «Мустанг». Стекла бронированные… Садитесь.
Иву и Милоша посадили на заднее сиденье. Белосельский предоставил руль Виталию, а сам повернулся к Агнешке:
– Я могу для Вас что-то еще сделать? Я мог бы открыть Вам…
– Нет, это не нужно… позаботьтесь о детях… обещайте это!
– Я обещаю.
Агнешка посмотрела в полные твердой решимости глаза молодого человека.
– Я верю Вам. Вы еще так молоды… но Вы необычный человек, в Вас есть особая сила, я это сразу поняла. Вы еще столько сделаете для людей… я верю Вам, прощайте!
Это были ее последние слова. Больше Белосельский никогда не видел Агнешку и не встречался с ней, но звук ее голоса настолько проник в сердце, что он потом никогда его не забывал. Много лет он искал эту бесстрашную женщину-филантропа, которая посвятила себя служению людям, и не находил. (Агнешка числилась в списках как пропавшая без вести – точно сам демон войны уволок ее в свои страшные тенета.) Но так или иначе храбрая служительница Красного Креста исчезла, и он не нашел более ни единого упоминания о ней ни в одном источнике.
…Дорога все больше раскрывала свои кольца как змея, она сначала круто поднималась в гору, пролегая вдоль каменистых ущелий, затем спускалась в долину, украшенную тополями-великанами. Наконец они увидели изумрудные холмы, украшенные лещиной и грабом.
