– Вы сами меня попросили больше о ней не напоминать, но она настаивает.
– Что она хочет?
– Поговорить.
– Нам не о чем беседовать, так ей и передай… А что касается тебя, твоих проблем, то завтра поговорим, – заключил хозяин и поднялся в свой кабинет. Здесь он позволил себе наконец снять пиджак, расстегнуть пуговицы у горла и отбросить сверкающую панель смартфона на красивый столик с изогнутыми ножками. Приоткрыв окно на веранду, Белосельский несколько минут вдыхал прохладный осенний ветер. Затем он сел за письменный стол и принялся пробегать глазами материалы досье, сложенные под пресс-папье. Затем он включил ноутбук и целиком погрузился в глубокое море счетов и цифр, которые, казалось, жили по своим собственным законам. Цифры – это особый мир со своими драконами, эльфами, чудовищами, и над всеми главенствует его величество итог, который словно паук стягивает в свою паутину столбцы доходов и расходов.
В дверь постучали. Белосельский подумал, что это Ива с какой-нибудь просьбой, но увидел перед собой довольно крепкого телосложения девушку лет тридцати, с копной черных как смоль волос, немного резким, почти орлиным профилем, чувственными губами и волевым подбородком. Руки и ноги у девушки были довольно изящные. Она была недурно сложена, если не считать совсем легких недостатков фигуры.
– Я помешала?
Голос у девушки был немного резкий, хрипловатый – так непохожий на мелодичный нежный голосок Ивы.
– Нет, что ты. Проходи, Самина. Ты же знаешь, я всегда рад тебе.
– Я установила новые камеры на первом этаже и в холле. Они такие миниатюрные и так замаскированы, что ты ни за что не угадаешь.
– Спасибо. Завтра проверю, но ты правда думаешь, что это необходимо?
– Да.
– Ты не доверяешь Виталию?
– Я никому не доверяю. Особенно мужчинам. Единственный человек, которому я верю, это Вы.
Белосельский улыбнулся.
– Самина, поверь, что я очень ценю твое отношение ко мне. Ты мой лучший телохранитель. Ты одна из очень немногих, на которых я всецело полагаюсь. Но это не должно вселять в тебя уверенность в том, что я хуже буду относиться к другим. Я хочу быть справедливым и беспристрастным ко всем.
– Я закурю, хорошо?
– Конечно, у меня в кабинете можно. А вот при Иве не надо, и при Милоше тем более.
Самина очень изящно поднесла сигарету к своим розовым губам и стала пускать сизые кольца дыма.
– О Милоше я как раз и хотела поговорить.
– Что он натворил? Опять пригласил тебя?
– Да, он настаивал на ужине в ресторане, а сегодня предложил прогулку на мотоцикле. Каким-то чудом он узнал, что я увлекаюсь хорошими мотоциклами и люблю скорость.
– Самина, я уверен, что ты сможешь дать ему верный ответ.
– Я уже и дала, но он не хочет слышать «нет». Он должен уже понимать, что когда девушка говорит отказом, настаивать невежливо.
– Ты же можешь поставить его на место. Он не допустит неуважения… Он же не виноват, что ты такая красавица.
– Если бы эту красавицу пригласил другой человек, более зрелый и опытный, – заметила Самина, завлекательно глядя на Алексея, – тогда бы девушка ответила согласием.
– Самина, – отвечал Белосельский, – ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Кроме любви есть и другие чувства. Привязанность, например, причем глубокая и сильная. И эта привязанность тоже может так сильно укорениться в сердце, что ее не вырвать никакими чувствами. И это то, что я испытываю к тебе…
– Почему бы и нет, Алексей? – возразила девушка, касаясь руками его волос.
