– Ладно. Ты где?
– У анфилады возле картинной галереи.
– Жди меня. Отбой!
Народ уже поднимался по лестнице потоком. Путилин с трудом лавировал в нем.
Павлик в костюме царского сокольничего поджидал его у бюста М. А. Булгакова.
– Присоединимся к свите, – сказал Путилин, указывая на почетных гостей, устремившихся вслед за Батуевым и Жанной в картинную галерею.
Гости осматривали экспозицию. Слышалось:
– Восхихительно!
– Мы с супругой просто тащимся с искусства! Особенно с живописи!
– Монтана!
Жолобов подвел гостей к скульптуре, покрытой красным бархатным покрывалом.
– А вот, изволите видеть, наше лучшее произведение, – сказал он и сдернул покрывало.
– Ах, – протяжно вымолвили разом сотни глоток.
На мраморном постаменте покоилась голова Нилы Белан с выпученными остекленевшими глазами.
– О-о-о-е-е-ё! – Дико заорал человек в костюме кавказца и бросился к Батуеву.
Это был Лысенко. Но понял это Путилин лишь в следующий миг, когда два эсэсовца из охраны схватили кавказца под руки, а третий сзади шмякнул его по голове автоматом. Они подхватили обмякшее тело и скрылись в толпе.
– Мы в восхищении! – Сказал Батуев, словно бы ничего не произошло.
– Как живая! – Проговорила Жанна.
И гости двинулись дальше.
Путилин почувствовал, что мертвой хваткой держит порывающегося броситься вперед Павлика. Хотел его успокоить, но тут перед ними в костюме тролля возник директор Дворца культуры Вальдман и зашептал:
– Я знаю, куда его потащили! Проведу вас тайной тропой! Следуйте за мной!
Сперва Вольдемар Францевич привел их в парикмахерскую.
Один из мастеров провожал пышно завитую маркитантку:
– Можете целоваться взасос хоть с самим Мастроянни! Волос не растрепится!
Другой наклонился над пастушкой:
– Вошка в головке тоже к богатству… Примета такая!
Пройдя служебную комнату, где кипятились инструменты и сушились простыни, они попали в совершенно странный зрительный зал.
Здесь полукругом были расставлены два ряда кресел. В них сидели римские патриции, екатерининские вельможи, нацистские бонзы и ворошиловские стрелки.
Перед ними за прозрачной стеной два десятка девушек, не замечая зрителей, переодевались, меняли белье, причесывались, чесались, присыпали пудрой потеющие места.
– Участницы конкурса красоты! – Прокомментировал происходящее Вальдман. – Последнее изобретение технического прогресса в деле культуры! С той стороны видна только оштукатуренная стена!
Следуя дальше за Вольдемаром Францевичем, Путилин с Павликом спустились по винтовой лестнице в подвальное помещение.
Здесь царили картежники. Слышалось:
– У кого нет азарта, к тому не идет карта!
– Левая дорога, правая сторона, дама с валетом не ходит одна, а с кавалером, будто честные супруги!
– А у супруги бывают многие други!
– Не толпитесь, кто не участвует!
– Удвойте ставку!
– Прекрасно! Опять моя: у вас дама, у меня – туз!
Рядом пристроились наперсточники.
– Плутовство? Осторожнее выражайтесь! Кругом все видели! При вас перемешивал!
– Наперстки – государственные, не своей фабрики!
– Вы обыгрывать меня пришли? А не время по-честному провести на риск?
– Жалуйтесь хоть самому Горбачеву!
– Куда только смотрит милиция? – Не выдержал Путилин.
– Да вот же она, у клозета, – показал Вальдман.
В углу тринадцать милиционеров играли в «жучка». Это когда один поворачивается к компании задом и выставляет за спину ладошку. Его бьют кулаком по ней, а он должен по удару определить автора. Если правильно угадает – присоединяется к бьющим, а неудачник занимает его место.
