– Сколько сверхнорматива?
– Килограммов шестьсот.
– Четыреста сегодня отвезешь к Алику. Остальное заберет Филипп Филиппович.
– А я чем месяц закрою?
– Напряжешься, родной. Вскроешь внутренние резервы.
И снова стук в окно автомобиля.
– Инспектор ГАИ сержант Свистунов!
– Слушай, чего тебе надо?
– Товарищ старший лейтенант, а мне что делать? Вы нарушаете правила парковки автомобилей…
– Запиши номер машины. Вечером доложишь своему начальству.
– Понял!
Счастливый Свистунов показал Павлику образцово перетянутую портупеей спину.
Из кафе «Виктория» постепенно стали выходить участники сходки: Батуев, Жолобов, Артур и другие люди, разных возрастов и, судя по внешнему виду, разных социальных групп.
Павлик заснял их разъезд на фотопленку.
Дождь лил как из ведра, и пригородная роща, любимое место отдыха горожан, напоминала затонувший корабль. Однако не брошенный командой. То тут, то там мелькали молодцеватые фигуры в ветровках поверх спортивных костюмов. Это тренировалась секция «Фланг».
Инструктор в плащ-палатке с секундомером в руке стоял под сосной и подгонял спортсменов:
– Темп! Не упускай темп! Плечи разверни, урод! Береги дыхалку, сынок!
Один остановился возле него:
– Все! Больше не могу!
– В строй! Догоняй ребят!
– Устал. – Он уперся руками в колени, согнулся.
– Бабе своей расскажешь. Дома на диване! А сейчас – выполняй приказ!
– На болт мне эти скачки? Там климат иной…
– С таким настроем ты и там не будешь нужен. Делай, что говорю. – Инструктор похлопал его по спине. – Ладно, отдохнул малость. Теперь – вперед! По-шел! – И резко толкнул в спину.
Боец глубоко вздохнул. Набрал побольше воздуха и побежал следом за товарищами.
Лысенко бежал наравне со всеми. Внезапно дорогу ему перегородил выплывший из пелены дождя автомобиль. Он насторожился. Но из кабины выглянул Путилин:
– Садись!
Они отъехали от тропы, укрылись под деревьями.
– Тебе не жалко этих ребят? – Спросил Путилин.
– Не размокнут, не сахарные.
– Я не о том.
– О чем же?
– Что их ждет впереди?
– А что их ждет через десять-двадцать лет? Когда они полностью утратят форму? Нищенская зарплата. Затрапезные шмотки. Голодный взгляд стариков. Поход в коммерческий магазин – праздник.
– А ты хочешь их облагодетельствовать?
– Во всяком случае, даю им шанс на нормальную жизнь! А ты мне мешаешь. Везде суешь нос. Легавый!
– Не кипятись, Шурик. Вспомни: «Есть такая профессия – Родину защищать».
– Чепуха! Родину растащили на части старые партийные пердуны, когда мы там воевали. Каждый живет для себя. А ты прикрываешься политруковской болтовней.
– Для меня это не болтовня. Это стержень. Без него мир рухнет!
– Он уже рухнул! Мы все живем под его обломками. Задыхаемся! А ты не хочешь этого замечать. Ты и на лапу не берешь, потому что трясешься за свое положение.
– Посмотри, в кого ты превратился! Уже ни во что не веришь.
– А тебе какое дело?
– Хочу шанс тебе дать.
– Оставь его себе. Я никогда, слышишь, ни-ког-да не буду стукачом! Легавый! – Лысенко вылез из машины и с силой хлопнул дверцей.
В мастерской Нилы Белан, облокотясь на валик дивана, сидела вызывающе красивая женщина – артистка Жанна Самарина. Нила сидела в кресле напротив нее, по другую сторону стола, и делала наброски в альбоме.
– И этот автобус, старенькая дребезжащая «Кубань», – говорила Жанна, – становится настоящим благом. Здесь до тебя никому нет дела. Можешь часами беседовать с соседом о пустяках. Или изучать природу. Некоторые даже выходят из гостиницы рано утром пешком. И автобус их догоняет через несколько часов.
