– Два истребителя на один штурмовик – это много. В рубашке ты родился Ваня, – подвел итог комэска.
Молча еще минут десять стояли, ожидая, не послышится ли звук «горбатого». Так и не дождавшись экипажа лейтенанта Карулина, пошли к землянке. Иван шел не спеша, тело немного подрагивало, и чувствовалась усталость, но настроение было жизнерадостным, все вокруг говорило – жив, и он с радостью рассказывал, как ушел от мессеров.
Ужин в столовой летного состава проходил в молчании. Этот день для полка был неудачным. С боевых заданий не вернулись два экипажа. Случай с экипажем Ивана несколько менял картину, получалось, и самолет спасли, и сами вернулись, да еще выяснилось, что один из мессеров в том бою был подбит. Ивану пришлось до ужина рассказать не меньше трех раз, как помогли ему родные овраги немцев перехитрить. Ужин уже подходил к концу, когда вдруг комэска, который сидел рядом, хлопнул Ивана по плечу и восторженно произнес:
– Повезло тебе, Иван, сегодня, должно еще повезти. Ты говорил, что здесь недалеко твоя родная деревня, пойдем к командиру полка просить, чтобы отпустил тебя слетать домой на один день. Мало кому выпадает, чтобы наши пути-дороги проходили рядом с родным домом.
Командир полка, уставший и раздраженный неудачными вылетами, без энтузиазма встретил предложение командира эскадрильи отпустить Ивана к родным. Молчали все, кто был на командном пункте. Конечно, такое бывает редко, что проходишь дорогами войны недалеко от своих родных мест. Но бывает. Что значит слетать за сто верст? Куда, зачем, с какой надобностью, когда каждый экипаж на счету, а тут надо отпускать на целые сутки. Такие мысли были в голове многих, кто сидел рядом с командиром полка. Иван уже собрался уходить, но встретил взгляд командира и почувствовал перемену в его настроении.
– Начальник штаба, а может, отпустим, пусть слетает на воздушную разведку и доложит потом, что и как там.
– На воздушную разведку можно, – в тон ответил начальник штаба, и все вокруг заулыбались.
– Пиши приказ, а ты готовь самолет, – кивнул косматой головой в сторону комэска, – определи ему маленький У-2.
– Можно там посадить такой самолет? – уже по-деловому, взглянув на Ивана, спросил командир полка.
– Так точно, товарищ подполковник, можно.
– Давай лети, завтра в четырнадцать ноль-ноль доложишь. И смотри не подведи, не посмотрю, что орденоносец.
Назавтра Иван на маленьком, по сравнению со штурмовиком, У-2 вылетел в сторону родной деревни. Лететь было недалеко, на тихоходном самолете около часа. Стояла облачная погода, поэтому полет проходил на малой высоте. Иван не получал вестей от родных с начала войны и теперь с тревогой думал о встрече. Вылетая на боевое задание или возвращаясь, сколько раз видел внизу горящие деревни, да и сам сколько сбросил на землю смертоносных бомб! Падали они и на дома, в которых, возможно, были люди. Только тогда об этом не думал, там бой, стреляют отовсюду, и отовсюду тебя может настигнуть смерть. Да и о смерти не думал, трудно вспомнить, о чем думал, когда стрелял из пушек, пулеметов и сбрасывал бомбы. Прицеливаешься, управляешь самолетом, в то мгновение тобой совершаются действия, тебе неподвластные.
Пора снижаться, определил Иван, похоже, впереди внизу – районный городской поселок. Самолет снизился, и можно было рассмотреть сверху улицы, по которым пробегал или проезжал на телеге в те годы, когда был подростком. Здесь, можно сказать, определился его жизненный путь. Приехал он в район после школы искать свое пристанище в жизни, хотелось сделать что-то необычное, а получилось вначале, казалось бы, совсем худо. Засмотрелся по сторонам, читая вывески на дверях, и налетел на молодого мужчину, разлетелись по сторонам свертки на проезжую часть дороги, Иван сразу хотел кинуться убегать, да остановило его что-то. Стал он помогать тому мужчине собирать разбросанное и все говорил, что не хотел так. А мужчина не закричал, не зашумел, а когда собрали все, вдруг спросил:
