Предать себя - страница 20

Вот дьявол! Ты чё, совсем сдурела? Немедленно отложи истерику!

Что ж ты за гад такой проницательный, а?! Одной фразочкой меня до слёз довёл! Да-а, Андрею у тебя учиться и учиться…

С трудом увожу глаза и с силой растираю лицо ладонями, залезая пальцами под очки и прогоняя подступившую слабость. Запускаю руки в короткие волосы и делаю глубокий вдох, испытывая странное чувство.

Я точно знаю, что если позволю ему остаться и впущу в свою жизнь, то горько пожалею об этом. А если прогоню, то пожалею ещё больше, так и не узнав чего-то поистине важного, ценного и трудно достижимого.

Что это? Интуиция, третий глаз, чутьё? Не знаю…

Но я не могу найти в себе силы отказать ему и согласиться тоже не могу.

Молчу. Поднимаю глаза и вижу, что он всё понял.

— Дай мне свой телефон, — даже без тени победного ликования произносит и протягивает ладонь.

Достаю основной телефон и вкладываю в руку.

— Как часто ты меняешь номер? — спрашивает, что-то быстро набирая в моём мобильном.

— Раз в три-четыре недели.

— Хорошо, — передаёт обратно. — Это мой номер. Запомни его и…

— И никогда не звони, — перебиваю его с едким смешком. — Думаю, если бы ты знал правду, именно так бы мне и сказал.

— Проверишь, когда всё расскажешь, — невозмутимо произносит и убирает со стола, складывая одноразовую посуду в бежевый бумажный пакет.

— Не когда, а если, — поправляю.

Но Артём смотрит на меня так, что я понимаю, он не оговорился. Он действительно считает, что я всё ему расскажу. Мол, это всего лишь вопрос времени.

— Пойдём, я тебя провожу, — подхватывает контейнер с ягодами, пакет с мусором и мягко подталкивает меня к выходу.

— Да я и сама в состоянии найти аудиторию, — противлюсь и останавливаюсь.

Внезапно становится тяжело дышать, ещё и мушки чёрные перед глазами залетали.

Он разворачивается и наклоняется чуть ближе. Произносит терпеливо и спокойно.

— Чем чаще нас будут видеть вместе, тем быстрее они привыкнут и перестанут обращать внимания.

— Привыкнут к чему? — вскидываю голову вверх и делаю шаг назад, чтобы и от него быть подальше и видеть его получше.

— Что мы вместе.

Чувствую, как стремительно щёки и даже шею опаляет жаром, ещё и сердце заколотилось как сумасшедшее, И это странное и очень неприятное ощущение в области солнечного сплетения, как будто бы тупая и едва различимая боль смешивается с сильнейшим чувством беспокойства, страха и нескончаемой дрожью. Оттягиваю ворот кофты и неосознанно смотрю в окно.

Сейчас бы на воздух, а то меня что-то душит…

Снова перевожу взгляд на Артёма.

Не ты ли?

— Кисуль, тебе плохо? — он берёт меня за локоть и пристальнее заглядывает в лицо.

— Ага, я в ужасе от того, что ты говоришь. И перестань меня называть этим дебильным словом, — слабо возмущаюсь и шагаю к выходу, стараясь глубже дышать.

— Как скажешь, Санечка, — улыбается и попутно выбрасывает пакет. Потом вдруг серьёзнеет и строго добавляет: — Будь осторожна с Востриковым. Нигде и никогда не оставайся с ним наедине. И с его друзьями тоже. И если что, в любое время я на связи.

— Ну, ты монстра-то из него не делай.

— Я и не делаю. Люди, как правило, сами с этим справляются, — произносит тихо, но с каким-то непонятным еле различимым подтекстом предупреждения или же угрозы… Но неясно в чей адрес. Мой или Вострикова? Хотя почему мой-то? Это ведь Самарин мне навязался с помощью.

Может, он просто так это сказал. И что это значит? Или же мне везде мерещатся угрозы…