А в прошлом – бывший полицейский, или военный?
Надо спросить потом обязательно.
– Хорошо, - киваю, сжимая в пальцах ладошку Илюши. Вижу, как он устал от всего этого.
На губах – вымученная улыбка. И бровки сведены на переносице.
А ещё он с интересом разглядывает нашего спасителя. Тянется к нему как будто. И не боится нисколько.
Захожу в магазин, начиная обшаривать полки. Прошу сыночка не уходить далеко. Боюсь потерять его из вида.
И ярко - салатовый плащ с розовыми карманами с вешалки срываю.
Он ужасен. Как раз то, что нужно.
А ещё внушительная скидка соблазняет.
Наличных денег почти нет. Всё, что имеется – только на карточке. Да и та привязана к счёту мужа.
Не хочу, чтобы он думал, что я решила потратить все его средства перед разводом.
Выкручусь и верну ему всё до последней копейки.
Пусть потратит их на своих баб!
Прикладываю карту к терминалу на кассе. Чувствую, как отчаянно бьётся сердце. И горло как будто сдавливает металлический кулак.
Если Демид что-то заподозрил, он мог уже заблокировать счета. Оставить меня без денег. И мне тогда даже расплатиться будет нечем…
− Оплата прошла, носите с удовольствием! – Девушка очаровательно улыбается. Не замечает моего нервного состояния.
А ещё того, как отчаянно трясутся руки, пока я убираю карту в портмоне.
− Спасибо. – Выдыхаю хрипло.
И покупку, как спасательный круг, прижимаю теснее к груди.
Плащ отвратителен. Понятно, почему его не купили до сих пор. Вряд ли кому придёт в голову нарядиться огромным попугаем.
Но для меня – как раз то, что нужно. На лицо никто смотреть не будет. В шоке будут таращиться на это великолепие от непризнанного гения.
И узнать в нём жену Острогорского практически невозможно.
Никому. Даже самому Демиду.
– Шикарный плащ! – Игорь давится смехом. Кивает на увесистый пакет в моих руках, и уголки его губ предательски ползут вверх. – Он так пойдёт к вашим глазам!
− Это – сомнительный комплимент, - Парирую в ответ. Прямо представляю свою физиономию с таким цветом глаз.
Но отчего-то мне приятно это слышать. И адреналин бурлит в крови от предстоящей авантюры.
Точно так же, как в юности.
Тогда, когда я совершала необдуманные поступки. Лазила по крышам с друзьями. И зайцем на электричке каталась.
Не была супругой Острогорского и не просчитывала каждый свой ход под прицелом фотокамер.
− А вы не будете переодеваться? – Отвлекаюсь, и смотрю на мужчину с хитринкой. – Вас тоже легко узнать. А вы, как-никак, мой сообщник!
− Пожалуй, придётся. – Он удручённо кивает. А потом оглядывается по сторонам, и на неприметный магазинчик пальцем тыкает. – Буду там, подыщу себе что-нибудь. Кстати…
Вытаскивает из нагрудного кармана потрёпанный блокнотик. И ручкой что-то чиркать начинает.
− Если разминёмся, позвоните.
– Спасибо. – Киваю, прикидывая, во что можно переодеть сыночка. Замечаю, как мой спаситель скрывается в магазине напротив.
И розовую панаму с огромными полями примеряю.
– Мам, это девчачья шляпа! – Сынок взвивается.
Пытается содрать это великолепие со своей головы, щедро украшенное цветами. И смотрит на меня как на умалишённую.
– Я знаю. – Отзываюсь небрежно. – Но зато никто не поймёт, что ты мальчик. Нам же надо всех обвести вокруг пальца.
− Зачем? – Не понимает.
− Это игра такая. И мы непременно должны выиграть. – Криво ухмыляюсь. И пальцем его к зеркалу подманиваю.
Он смеётся. Поддерживает мой порыв, срывая с вешалки яркий шарф.
