— Когда мне в аэропорт? — Альберт тут же натянул почти снятую куртку.
— Пять минут назад, тупица. И никаких «заскочу домой за вещами»! Держи пятьдесят баксов, купишь по дороге зубную щётку. Ну и чего там тебе ещё надо на пару дней. Трусы на смену, носки. Короче, сам разберёшься.
Через несколько минут Альберт уже гнал в аэропорт, надеясь, что таксист недаром получил «за скорость» по повышенной ставке. Попрощаться с Линой не удалось. В последнее время она появлялась в офисе за пару минут до начала рабочего дня. Вот и сейчас они разминулись — но сожалеть об этом Альберту было банально некогда. Он чудом успел на регистрацию и последним заскочил в самолёт. Лишь устроившись на своём месте, вспомнил, что так и не позвонил Лине. С другой стороны, было самое начало дня, ей в любом случае было бы не до разговоров. Он успокоил себя тем, что по прилёту первым делом напишет ей. Ему очень хотелось поговорить с ней. Быть с ней. Жить вместе, засыпать и просыпаться, называть своей женщиной... Женой? Он помнил своё поспешное обещание, как помнил каждую секунду того сумасшедшего, крышесносного вечера, который изменил для него очень многое. И отказываться от своих слов Альберт не собирался.
23. Глава 23
Протокол требовал сохранить интерьер нетронутым — таким, каким его спроектировали для первого премьер-министра Федерации сто с лишним лет назад. Просторный восьмиугольный кабинет, отделанный панелями из красного дерева, с массивным столом в центре и такими же массивными креслами для посетителей, был слишком тёмным. Даже в солнечные дни в этом офисе приходилось включать освещение. Окна кабинета мало того что выходили на север, так ещё и прятались в тени каменных химер, которые с крыши здания наблюдали за течением серебристой реки. Она огибала подножие холма, на котором был отстроен правительственный комплекс. Восемь углов кабинета представляли собой восемь провинций, которые первыми вошли в состав молодого государства. Но уже через несколько десятков лет провинций стало двенадцать, и о символичности кабинета все давно забыли.
«Красная комната» — иначе её не называли, и в названии этом слышалось что-то зловещее. А, между тем, хозяин этого кабинета не был ни тираном, ни диктатором. Он относительно честно побеждал на выборах и возглавлял государство уже три срока. Его по-своему уважали: он снизил налоги, свёл в ноль государственный долг, сократил армию чиновников, которую развели его предшественники-либералы. Да, девятнадцатый по счету премьер-министр Федерации, Пол Стюарт продержался в этом кабинете дольше прочих — но и он начал сдавать. Череда непопулярных решений, подскочившие цены, кризис в шахтерских районах на севере страны — и Стюарт стал кандидатом «на вынос». Сам он отказывался это признавать, цепляясь за власть, как благовоспитанная девушка — за свою девственность в надежде на успешное замужество.
К концу третьего срока от некогда перспективного молодого человека остались только амбиции и жажда власти. К пятидесяти двум годам он превратился в грузного мужчину с залысинами, одутловатым лицом и тяжёлым носом. В конечном счете Красная Комната выпила и его.
А ещё была вечная головная боль любого премьер-министра — Аппайи. Этот спорный регион и не таких, как Стюарт, ломал об колено. Разразившийся недавно скандал с бывшим генпрокурором-аппийкой грозил премьеру многими неприятностями, но сейчас, принимая Майкла, Стюарт даже не подозревал, какую бомбу замедленного действия нёс ему приятель.
