– А ты не слишком прост, да, Харпер? – ухмыльнулся Таннер. – Ставлю крылья на то, что твоя семья – вовсе не работяги или средний класс. Твое дорогое образование лезет из тебя, как иголки из дикобраза. Почему в академию как все не пришел учиться?
Ого, с этим человеком надо быть настороже! Благо, на подобный случай у меня был запасен ответ, и я им тут же воспользовалась:
– Я потерял дом и семью несколько лет назад. Оплатить мою учебу здесь некому, поэтому я пошел пытать счастья у Басбарри Грома. И, как мы с вами оба видим, это оказалось лучшим решением
– В самом деле? – с иронией спросил ректор.
– Ну, я не учусь на третьем курсе, а собираюсь сдавать экзамены с выпускниками. Если это не успех, то я не знаю что тогда.
– Хм… – неопределенно хмыкнул ректор. – Похоже, кроме навыков и знаний, Гром вложил в тебя еще и массу нездорового самодовольства.
– В моей жизни, господин Таннер, было слишком много реверансов… ну, фигурально выражаясь. Можно сказать, свой лимит склонения головы я уже перевыполнил.
– Жизнь обожает сбивать гонор со слишком много возомнивших о себе юнцов. Но это либо их ломает, либо делает непобедимыми. С большим интересом буду наблюдать, чтобы выяснить, какой из случаев ваш, Харпер. Но вернемся к нашему вопросу. С тестированием придется идти долгим путем, и здесь все будет зависеть от вас.
Ректор поднялся, подошел к двери, которая вела не в приемную, и запустил комбинацию в рунический замок. Дверь раскрылась, и я вытянула шею, стараясь разглядеть, что же за ней скрывается. Но темнота не позволила ничего увидеть. А свет ректор, судя по всему, зажег лишь тогда, когда затворил ее за собой.
Вернулся он довольно быстро. Сел в кресло и выложил передо мной какую-то драгоценную вещицу на цепочке. Она напоминала подвеску, выполненную из какого-то темного металла, с хитрыми вензелями по краю и красным глазом-камнем посередине.
– Вот тебе амулет, Харпер, – сказал ректор, снова усаживаясь в кресло. – Он считывает реакции твоего сердца и запоминает их. Но лишь в те моменты, когда активирован. Чтобы верно расшифровать эти показания, ты должен активировать амулет в моменты своих пограничных состояний. Когда ты испуган, устал, испытываешь восторг или крайнюю степень печали. Каждую эмоцию, выходящую за рамки обычной, лучше записывать на амулет. Но при этом желательно не повторяться. Если ты будешь его включать только на тренировках, то он быстро заполнится, но полученные сведения будут однобокие. Так что я надеюсь, жизнь в академии приготовила для тебя массу удивительных сюрпризов, которые помогут тебе быстро занять место в одной из четвертей и приступить к выбору компаньона на предстоящие экзамены.
– Мне носить его на шее? – спросила я, аккуратно забирая амулет.
– Лучше да. В кармане ты рискуешь его потерять, а я тебе этого не прощу. – Ректор растянул губы, но в этой улыбке я ясно различила оскал опасного зверя.
Я послушно и довольно демонстративно просунула голову в петлю и опустила камень в ворот рубашки.
– Спасибо! – искренне сказала я, вставая.
– И не забудь его активировать нажатием на камень во все самые необычные моменты твоей жизни.
Я была уже почти у двери, но обернулась:
– Правильно я понимаю, что чем сложнее будет моя жизнь, тем быстрее амулет заполнится.
– Именно. – Ректор снова оскалился.
В комнате меня, по обыкновению, ждал Гар. Он уютно устроился в своем обновленном гнезде, которое лежало на широком подоконнике единственного окна. Когда сокол начал «приводить в приличный вид» то, что мы свили изначально, я начала подозревать в нем наличие сорочьих кровей. И глядя на финальный вариант, убеждалась в этом все крепче. Кроме пуха, кусочков мха и ваты, из гнезда то тут, то там торчали украшения. Причем натуральные – брошки, сережки, заколки, навершия гребней и обрывки цепочек. Большая часть их была сломанной, и Гар уверял, что все это она нашел на улице, а не стянул из комнат девчонок. Но я уже успела убедиться, что врет сокол ничуть не хуже, чем ругается, поэтому тщательно допрашивала его, где конкретно он нашел каждую из вещиц. И все равно были опасения, что кто-то недосчитался своих сокровищ.
