Я понял, что будет интересно и не ошибся. А собеседник, хоть сперва и отвлёкся от той темы, которую хотел нам раскрыть, но быстро к ней вернулся и больше уже особо от неё не отвлекался. «Мой двоюродный брат Лёня Грузман, который из своих сорока лет отсидел восемнадцать, два года назад сказал таки мне: «Саня! Чую я – будет тут всё хреново. Так что поеду-ка я на землю предков. Если что, тюрьмы там тоже есть, а климат там явно получше». И уехал, благо никакие КГБ и ОВИР ему не препятствовали. Сейчас он уже третий месяц сидит в тюрьме в Хайфе, но я слышал от его сестры Фимочки, что он таки рад, что сидит там, а не находится на воле тут в Северосибирске. И это, заметьте, не мальчик со скрипочкой вроде меня, а целый друг Саши Тюменского!».
Узнав прямо таки в качестве политинформации, что: а). Саша Тюменский – это северосибирский вор в законе и б). что Лёня сидел таки не за спекуляцию или какую-нибудь там валюту, а по тяжёлым статьям и вообще, не будь на свете Саши Тюменского, был бы Лёня самым уважаемым в местном криминальном мире человеком. И вот в 1988-м году этот самый приарктический Беня Крик бросил всё и уехал в Израиль, при том, что сионистского в нём не было буквально ничего. Ну или что-то было, но настолько глубоко спрятанное, что лучше даже и не искать.
И вот теперь выясняется, что бывший двоечник и настоящий уголовник оказался поумнее многих своих соплеменников с одним, а то и парой высших образований. Жить в Северосибирске, по словам Фишмана, стало очень страшно. Выйти вечером на улицу – особенно зимой, да ещё и в полярную ночь (таких тут тоже немного бывает) – это прямо подвиг. Если же видишь идущих вместе молодых элурмийцев, особенно когда их четверо или побольше, то нужно сразу переходить на другую сторону улицы, причём даже днём. Впрочем, это тоже может не спасти. Однако, если у них хорошее настроение, то всё может закончиться мирно. Ну подаришь им червонец, а лучше рублей 15, но зато без мордобития и унижений. «Нет, я хоть и скрипач, но раньше таки мог дать в морду», – как бы извиняясь произнёс Фишман, – «но тут…». Я почему-то понял, что он не врёт, причём ни про «раньше», ни про «сейчас». Кстати, один из моих коллег – он виолончелист – в том году вызвал милицию после того, как отдал юной местной поросли четвертной. Их даже задержали, однако в итоге в отделение милиции прибыло пару десятков родственников задержанных. И выяснилось, что коллега просто обознался, поскольку «мальчиков» в момент отбирания 25 рублей якобы вёз ещё по другому району на «Жигулях» дядя одного из задержанных. Вроде как что поделать – плохо русские различают элурмийцев, на одно лицо все они. На следующий день по телефону коллегу очень настоятельно просили об этом происшествии забыть. Фразы звонивший строил грамотно, но акцент в голосе присутствовал – какой именно, можно даже не говорить. Впрочем, звонили явно зря – коллега и сам уже всё понял и что называется «утёрся», так что время на этот звонок можно было и не тратить.
Власть в республике, по словам Фишмана, в принципе неплохая. «Долманову объяснили, что культура – это хорошо. Они с женой даже научились не аплодировать на концерте между частями. И про то, что Баха звали Иоганн Себастьян, а Шостаковича – Дмитрий Дмитриевич, он тоже знает. И оркестру он тоже помогает, и когда «Семь сорок» организовали, то тоже помог. Тут вопросов нет.
