– Думаешь? – мягко перебил Эл. – Или ты просто не хочешь признавать, что можешь так же больно задеть других?
Эл увидел по моему лицу, что урок мной был усвоен, и мягче продолжил:
– Люди – не машины, Нью. Мы создаем вещи не идеальные, но от души и для радости. Поверь, Марта не пекла специально невкусный пирог. Тем более ее пироги довольно хороши, особенно с маком. Подожди немного, через пару месяцев, за неимением других – эти пироги будут самые вкусные в поселении.
Я опять начал чувствовать что-то новое внутри меня.
– Мне нужно извиниться, да?
– Да. И может быть, в следующий раз попробовать сначала почувствовать, а потом оценивать.
Я вспомнил, как Марта просто ушла после моих слов. Тогда я не понял почему, но сейчас… Извинения. Такое простое слово, за которым стоит нечто гораздо большее – признание своих ошибок, готовность измениться, внимание к чувствам другого человека. Я начинал понимать, что иногда самые важные шаги – самые сложные.
– Прости, – я не смог смотреть в глаза Марте. – Не стоило так говорить о твоем пироге.
– Сам пришел или надоумил кто? – с доброжелательностью ответила она.
– Надоумил? – не зная такого слова, отозвался я.
– Подтолкнул к разговору… – Марта улыбалась и смотрела на меня.
– Эл. – я старался на неё не смотреть.
– Еще извинись перед Элом, что он тебя постоянно терпит. Это я тебя вижу редко, а он-то…
Я стоял, смотря в пол.
– Посмотри на меня, – начала она. – В системе было проще, да? – она улыбнулась. – Там НЭИ всегда подсказывал правильные слова?
– Не только слова. Он считывал эмоциональное состояние собеседника, подбирал оптимальные реакции, корректировал тон голоса. Здесь приходится самому замечать все эти нюансы.
– И часто ошибаться, – добавила она.
– Это странное чувство… когда понимаешь, что сделал что-то не так. В системе такого не было. Я бы предпочёл его больше не испытывать.
– Называется «стыд», – подсказала Марта. – К нему тоже привыкнешь.
Марта достала свежий пирог:
– Хочешь попробовать? Обещаю не обижаться на критику. Только в этот раз говори не об эффективности, не о том, что чувствуешь… вообще – лучше молча ешь.
Она начала смеяться, и я, только глядя на неё, понял, что это шутка.
Но пирог всё равно вызывал у меня смешанные чувства. Я неуверенно протянул руку, взял кусочек, стараясь не морщиться от его неидеального вида. Первый укус дался с трудом – текстура была не такой, как в системе, вкус казался слишком простым.
– Ну как? – спросила Марта, явно сдерживая улыбку.
– Эл сказал, что через пару месяцев будут самые вкусные, и надеюсь, он прав.
Марта цокнула и ушла. А я опять не понял, что я сделал не так.
***
– Тяжелый день? – спросил старик, присаживаясь рядом.
Вечерний парк вокруг нас жил своей жизнью – где-то вдалеке лаяла собака, ветер шелестел листвой, на соседней площадке смеялись дети. Слишком много звуков, слишком много деталей.
– Странно было ждать, пока испечется пирог, – неожиданно сказал я. – В системе желание и его исполнение были практически одновременны. Я не понимал, почему Марта улыбается, замешивая тесто – разве можно радоваться ожиданию?
– Скоро ты поймешь, что самые вкусные пироги – те, которых ждешь. – Эл улыбнулся. – Предвкушение часто ценнее самой награды, тебе этому еще предстоит научиться.
– Я больше не могу, – слова вырвались сами собой. Горло сдавило. – Каждое утро просыпаюсь, и первая мысль – включить НЭИ обратно. Вернуться домой.
