– Надеюсь, этого не случится.
– Как бы там ни было, я утешусь тем, что рядом со мною остаётся мой старший сын Джафар, моя надежда и опора.
Чёрт! Выходит, ханский внук ещё совсем ребёнок. Невесёлая участь – с ранних лет заложником стать.
В зарослях сада, вплотную подступавшего к стенам дворца, послышался заливистый девичий смех и весёлые детские голоса. Странно слышать столь обыденные, вполне себе мирные звуки после пережитого за день. Дети всегда остаются детьми. Будут играть и веселиться, пусть даже под грохот орудий, не замечая, что взрослые увлечённо разрушают окружающий мир.
Между веток замелькали пёстрые одежды ребятишек. Их стайка с шумом выпорхнула из-за деревьев. Девчонки с мальчишками хватали мокрый снег и швырялись друг в друга, не замечая стоявших у крыльца чужаков с Мухаммедом.
– Султанет! – строго прикрикнул принц.
Дети одновременно повернулись, перестав баловаться. Одна из девочек сноровисто подскочила к Мухаммеду.
– Да, братец? – взвился бойким перезвоном её высокий голосок.
Э, да она уже не ребёнок. Лет пятнадцать, наверное. Можно сказать, невеста. Девушки здесь рано выходят замуж.
Румяные, слегка припухлые щёки. Приоткрытый рот, из которого вырывается пар. Аккуратный, прямой носик, большущие глаза и тонкие, красиво изогнутые чёрные брови. На голове цветастый платок, обрамлённый бахромой из монет. Короткая меховая куртка, широченная юбка. Словом, восточная красавица.
Лисаневич не мог отвести взгляд, хотя прекрасно понимал, что нельзя так откровенно пялиться на девушку. Она, казалось, только теперь заметила гостей. Испуганно зыркнула на Джораева, потом на необычную одежду Дмитрия…
Их глаза встретились. Одно долгое мгновение русский офицер и татарка смотрели друг на друга. Потом она потупила взор, а Лисаневич стоял, точно пришибленный, мало что соображая. Казалось, внутри всё вспыхнуло и отмерло. Ничего не чувствовал кроме бешено колотящегося сердца.
– …Идите играть в сад, – говорил Мухаммед.
Казалось, он далеко-далеко, хотя стоял совсем рядом.
Словно во сне увидел Дмитрий удаляющуюся точёную фигурку девушки.
– Моя сестра, Султанет-бегим, – недовольно проворчал принц, но тут же улыбнулся. – Младшими детьми занимается. Присматривает.
Подвели коней. Лисаневич запрыгнул в седло. Бросил прощальный взгляд на деревья, среди которых, где-то в глубине сада, гуляет сейчас юная принцесса. Красивая и женственная, будто сошла с иконы Божьей Матери.
«Султанет», – повторил про себя, смакуя это замечательное имя…
Спустя ровно четыре месяца, Ибрагим-хан встретился с князем Цициановым в лагере на реке Кюрек-чай, в тридцати верстах от Елизаветполя. Там он и принёс присягу на верноподданство русскому Государю императору, подписав трактат.
Через неделю туда же прибыл его тесть, Селим-хан шекинский, который подтвердил присягой своё подданство, принятое ещё в начале февраля.
Это в конец обозлило Персию. Близ Тавриза собралась большая персидская армия числом порядка сорока тысяч человек, нацеленная на Грузию. Другая, едва ли меньше, квартировала в Карадаге, выдвинув сильные авангарды к Араксу и Эривани.
Чтобы дать отпор персам в случае их вторжения в Карабаг, майору Лисаневичу было предписано занять своим батальоном Шушу. Поскольку такая мера предусматривалась Кюрекчайским договором, сразу по его заключении Лисаневич вошёл в Шушинскую крепость с шестью ротами егерей и тридцатью казаками при трёх орудиях.
