− Мама, что произошло?
− Допился отец твой, полуживой-полумертвый в больнице. Все вы не путевые, что он, что брат твой, что ты со своими компаниями, – она заплакала пуще прежнего.
Федору стало не по себе, снова вспомнил мысли, посещавшие его утром.
− Поехали в больницу, мама.
Уже в дверях мать Федора Свинцова обмолвилась:
− Слава Богу, в скорую прохожий какой-то позвонил, если бы на десять минут позже приехали, уже бы не откачали, − после этих слов она ахнула, и чуть не расплакалась, − еще врачи сказали, что человек этот – фельдъегерь какой-то.
Федора словно током ударило: быть этого не может.
− А кто такой этот «фельдъегерь»? – продолжала мать Федора.
− Хороший человек… − ответил Федор, и они вышли из квартиры.
Палладинов проснулся, как обычно, немного раньше будильника. Пожарил себе яичницу и выпил горячий крепкий кофе без молока. Как всегда, когда нужно было куда-то уезжать, ему не спалось. Он подошел к окну. Город еще спал. Сейчас он выйдет на улицу, спокойным шагом дойдет до трамвайной остановки. Поедет на первом трамвае.
Город еще находился в объятиях сна. Палладинов был на улице совсем один. Ночью был снегопад, дороги и тротуары покрылись мягким покрывалом из снега, который приятно похрустывал под ногами идущего. Дом Палладинова остался далеко позади, но был еще хорошо виден. Ни в одном из окон не горел свет. Фонари, единственный источник света, освещали пустынную дорогу, соединяясь проводами, они образовывали прямую, уходящую вдаль. Остановка также была пустынна, скамейка запорошена снегом. Палладинов ходил взад-вперед еще несколько минут, прежде чем услышал далекий, едва уловимый стук колес. А еще через пару мгновений из тьмы появились два огонька. Они медленно приближались к Виктору, как два светлячка, вылетевших из густых зарослей. Фельдъегерь зашел в трамвай и оплатил проезд кондуктору, который сонно прижимался к теплому сиденью. С десяток минут в окнах проносились типовые строения спальных районов, а когда трамвай повернул, то показалось серое здание специальной связи.
Как Виктор и думал, водитель – Михаил Григорьевич – был уже на месте. Сегодня они должны были доехать до аэропорта на бронированном УАЗике. Его управление не доверяли никому, кроме дяди Миши. Кузов был оборудован цельносварной броней и защитой пола. Перевозимый груз здесь защищали больше, нежели самих фельдъегерей и это, наверное, было оправдано. Вскоре на территории спецсвязи появился сначала лейтенант Амбросимов, а затем и майор Семенов.
Федор Свинцов знал, что ему необходимо встретиться с компаньонами. Он подъехал к кафе, месту их сбора. В глазах еще стояли обшарпанные больничные стены с облупившейся штукатуркой, салатового цвета коридор, уходящий вглубь и заканчивающийся окном. Встретили там их холодно и с полнейшим равнодушием. Пьяная драка на бытовой почве, к сожалению, не редкость. Но Федор понимал одну важную вещь, что его отец еще жив благодаря человеку, о котором он знает только одно: он фельдъегерь.
Вскоре подтянулись все компаньоны, последним приехал Антон. Вчера он сказал, что у него есть пистолет, что стрелять он не собирается, только лишь напугать, чтобы без лишнего шума. Роли всех подельников были распределены. Свинцов еще колебался, но решил, чему быть, того не миновать. Случай с отцом – это знак свыше. Возможно, ему предначертано остановить этих ребят, и он их остановит, чего бы это ни стоило.
