Словно в опровержение моих слов, кот начал шипеть со своей высоты.
Девочка вопросительно посмотрела на меня.
– Странно, первый раз слышу, как он шипит.
– Не слышали, что кошки видят гораздо больше людей? – девочка задала неожиданный вопрос.
– Ты думаешь, он что-то увидел? – полюбопытствовала я.
– Или кого-то.
– Но тут кроме нас никого нет.
Девочка промолчала. Она явно хотела что-то сказать, но не решалась.
– Мефистофель, пошли, – позвала я кота, но тот уже уютно устроился на верхней полке стеллажа и свернулся калачиком.
– Не бойся, он тебя не тронет.
– Вообще-то кошки меня раньше любили, – задумчиво ответила девочка.
Громкая трель телефонного звонка заставила меня прервать наш разговор. Когда я вернулась, девочки уже не было. Она ушла так же тихо, как и зашла. До окончания рабочего дня меня не покидало странное ощущение, словно что-то было не так. Легкое беспокойство и тревога. Неужели это связано с той девочкой? И, только засыпая, вдруг поняла. В моем магазине не было детских книг, дети сюда никогда не заходили. Что же она делала в моем магазине? Может, ей нужна была помощь, а она побоялась попросить?
На какое-то время я забыла о маленькой посетительнице. Библиотека, потом магазин выжимали из меня все силы. Я еле доползала до кровати и почти ничего больше не делала. Давно я не работала полный рабочий день, так меня надолго не хватит. Но это проклятое завещание! Неужели нельзя было просто оставить наследство, без всяких условий? Ладно бы еще магазин давал прибыль, а он скоро будет убыточным, тогда что, платить налоги из своей зарплаты библиотекаря? Обычные мысли. Надо продержаться еще чуть больше девяти месяцев. Сумею ли? Иногда я так думала, когда сильно уставала, но все же, по большей части, испытывала благодарность к отцу, который оставил мне все это. Из-за своей занятости я могла часто не возвращаться к тому, что болело до сих пор.
В библиотеке тоже не все шло гладко. Посетителей было немного, и если сначала я читала, то потом начала уставать от постоянного чтения. Мне стало казаться, что убиваю время, потому что больше в библиотеке было делать абсолютно нечего, особенно после того, как я переставила все книги, протерла пыль, пересадила комнатные цветы и расставила формуляры в идеальной последовательности.
Я так и не вписалась в коллектив, все держались вполне благожелательно, но на очень большой дистанции. Но мне никто и не нужен был. Возможно, эту воображаемую дистанцию создавала я сама. Создавала везде, где появлялась. Даже с Евгенией Васильевной общалась по необходимости, хотя она постоянно звала меня к себе, предлагая познакомить со своей дочкой, чтобы мне было не так одиноко. Дочка жила в областном центре, но каждые выходные они всей семьей приезжали в гости к моей соседке. Я пока не верила людям и не знала, станет ли когда-нибудь иначе. Другие мне были не нужны. Мне себя вполне хватало. Себя я точно не обману, не предам и не оставлю. Но все же одиночество иногда давило. Можно ли выжить в одиночку? Или именно в одиночку все и выживают?
Здешняя погода и вовсе могла довести до депрессии кого угодно. Хотя я считала, что до депрессии мне уже далеко, но вот отчаяние временами накрывало, хорошо, что не задерживалось. Один Мефистофель был со мной. Как бы я жила без него?
Трель дверного колокольчика, когда девочка пришла в магазин во второй раз, я услышала отлично. Однако что-то меня остановило выйти ей навстречу и поприветствовать. Вместо этого я сделала вид, что ее не заметила, но как только она скрылась за книжными полками, я тихо встала и начала следить за ней. Делать это было несложно, потому что девочка кроме книг ничего вокруг не замечала, даже про кота словно забыла, потому что совсем не оглядывалась по сторонам. Правда, и Мефистофель в этот раз вел себя спокойно, продолжал спать за кассовым прилавком.
