Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - страница 18

Отсюда вполне понятно, что в нечаевском движении они могли увидеть не что иное, как, эпизод», и притом эпизод, «кошмарной страницей» вошедший в историю русского революционного движения. Нечаевское движение представляет тот исключительный интерес, что в его содержании можно легко проследить зародыши той классовой борьбы за социальную революцию, которая спустя несколько десятилетий так ярко развернулась в период выступления на историческую сцену русского рабочего класса, руководимого социал-демократами большевиками.

В классовой сущности нечаевского движения и заключается его интерес и политический смысл в истории революционной борьбы.

Понятно, не в интересах же буржуазных идеологов раскрывать было историческое содержание нечаевского движения и определять действительное место его в истории. Буржуазная мысль историков так же отшатывалась от этой страницы классовой борьбы, как отшатывались в свое время первые представители зарождавшегося буржуазно-революционного движения.

Возникшее на рубеже 60-х и 70-х годов, в то время, когда рабочий класс не успел еще выступить на историческую сцену, нечаевское движение в своей борьбе с российским самодержавием должно было столкнуться с началом политического движения буржуазии. Ведя борьбу с самодержавием, оно в то же время должно было начать борьбу и с движением революционно-буржуазной мысли.

Поэтому, чтобы понять нечаевское движение, необходимо прежде всего вскрыть эту сложную и в то же время крайне противоречивую общественно-политическую ситуацию, которой определялся характер движения 60-х г.

с общественно-политическим содержанием которого приходилось сталкиваться нечаевскому движению.

Шестидесятые годы прошлого столетия характеризуются активным выступлением различных по своему экономическому и политическому положению общественных группировок. Все, что дремало в период мрачного тридцатилетнего царствования Николая I, к моменту 60-х годов, после самоубийства коронованного жандарма, начало активно выявлять свои скрытые Силы. По меткому выражению М.Н. Покровского, вся николаевская система «могла держаться, как консерва, только в герметически закупоренной коробке. Стоило снять крышку – и разложение началось бы с молниеносной быстротой: эра буржуазных реформ 60-х годов доказала это на опыте». Но эту аналогию можно расширить значительно дальше. С «герметически закупоренной коробкой», какой представлялась николаевская система, давно уже было неблагополучно. Процесс разложения внутри этой «коробки» происходил в течение всего периода царствования Николая I.

К концу царствования эти процессы достигли такой силы, что «коробка» лопнула прежде, чем снята была «крышка». Севастопольская катастрофа 1854–1855 года была следствием взрыва давно уже назревших процессов разложения.

Чем же были вызваны эти процессы? А тем, что внутри этой «системы коробки» давно уже развивался микроб, имя которому русская буржуазия. Поэтому, чтобы понять во всей полноте результаты этого процесса, необходимо вскрыть экономические корни самого микроба, то есть выявить экономический и политический рост зарождавшейся молодой русской буржуазии. Начало XIX века характеризуется для России усиленным ростом промышленности, а, следовательно, крупным этапом развития русского капитализма.

Вокруг крестьянской реформы к этому времени столкнулись различные общественные группировки и течения, успевшие образоваться в обстановке проникновения в крепостное хозяйство буржуазных форм производства. Несмотря на решающее значение экономического фактора, дворянство всеми силами пыталась сохранить за собою и те права и привилегии. которыми оно располагало в качестве собственника на землю. В связи с этим, вокруг крестьянского вопроса столкнулись два наиболее открытых течения. Одно течение прежде всего пыталось всеми силами отстоять и сохранить за помещиками его исконное и абсолютное право на владение всей землей. Крестьян можно было освободить за известный выкуп, но освободить без земли. Земля целиком должна была оставаться в руках помещика, как единственного собственника ее, – крестьянин мог арендовать ее у помещика, но только не владеть ею.