Землетрясение? В Москве? Впрочем, такое уже было. Но сейчас дом раскачивался, как корабль в штормовую погоду. Я попытался включить лампу, но электричества не было. Фосфоресцирующие стрелки часов на тумбочке показывали полночь. «Сейчас прилетит черный ворон и что-нибудь скажет!» – пробормотал я, одеваясь. Из дома надо бежать – это ясно. Натыкаясь на мебель, я бродил по квартире, хлопал по столу в поисках ключей и бумажника, чудом нашел фонарик, убедился, что телефон тоже не работает и, наконец, вышел из квартиры.
В коридоре была кромешная темнота. В луче фонарика кружилась пыль, пол продолжал качаться, было слышно, как потрескивают стены, сыплется с потолка штукатурка и бьется мое сердце. Соседи! А вдруг они спят и ничего не знают об опасности? Я постучал в дверь квартиры напротив, где жили мои друзья. Впрочем, не друзья, а хорошие знакомые – пару раз вместе встречали Новый год и иногда ходили друг к другу в гости обсудить, куда катится мир.
На стук никто не отозвался. Я нажал на ручку, дверь открылась. Это нормально, у них не было привычки запираться даже на ночь.
– Николай! – крикнул я в темноту. – Вера!
Тишина. Освещая путь фонариком, я прошел в спальню. Николай и Вера спокойно лежали на кровати, укрытые простыней. Я дотронулся до плеча Николая.
– Коля, вставай, землетрясение!
Нет реакции. Я потряс его сильнее.
– Коля, вставай, одевайся, сейчас в доме опасно!
Николай даже не пошевелился. Я попытался разбудить Веру – тоже никакой реакции. Что с ними? Пощупал пульс у Веры на шее. Сердце билось, но очень редко. Ударов пять в минуту, не чаще. Тоже у Николая. Их надо вынести на улицу, вызвать «скорую». Но как? Один не справлюсь. Я выбежал в коридор, стал стучать в другие двери. Никакой реакции. Тут послышался сильный удар грома, и одновременно пол качнулся так, что я еле устоял на ногах. Надо бежать на улицу, там должны быть люди, там помогут. Скорее на лестницу!
Странно, но на лестнице я оказался один, хотя ожидал увидеть испуганных женщин, суровых мужчин и плачущих детей. Но странность этого вечера, перешедшая в странность ночи, продолжалась. В полном одиночестве я добрался до холла на первом этаже и подошел к комнатке нашего охранника. Внутри никого не оказалось.
– Так, началось, – пробормотал я, направляясь к входной двери. – Уже и Карацупа исчез.
При вспышках молний сквозь стеклянную дверь были видны обрушивающиеся на дорожку потоки воды, огромные лужи, вскипающие пузырями, и ветви деревьев, склоненные сильным ветром. Я открыл дверь и вышел на маленькую площадку, защищенную козырьком. Дождь неистово хлестал по асфальту, мое лицо мгновенно намокло от тысяч мельчайших брызг.
Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я вздрогнул, повернулся и увидел человека в длинном плаще с капюшоном. Лицо его было в тени, но по фигуре я понял, что это не Карацупа. Нет, я не испугался. Наоборот, я был рад, что кто-то живой стоит рядом и с ним можно обсудить то непонятное, что происходило вокруг. Я стоял, не зная с чего начать разговор. Человек в плаще тоже молчал. Он явно разглядывал меня, я видел, как вспышки молний отражались в его глазах. От очередного удара грома он вздрогнул и жестом пригласил меня в подъезд.
