А если идея чудика оказывалась очень уж заковыристой и трудновыполнимой, автора всегда можно было постараться привлечь за отдельный гонорар для кураторства будущего изобретения. Такое положение устраивало всех: госслужбам не приходилось изыскивать не предусмотренные бюджетом средства для содержания невнятных приблудных граждан, чудики не висели на шее государства, получая содержание за реальную работу, предприятия обретали возможность быстрее выпустить и начать продавать некий новый механизм, ну, а студенты обретали шанс претендовать на дополнительный ранг Творца.
Потому что идея – это, конечно, интересно, но собственно ее воплощением придется заниматься конкретному индивидууму, где и появляется шанс придумать нечто необычное для повышения своего статуса. Кстати, получалось такое не у всех. Многие так и отказывались от задумок, не умея воплощать чужие изобретения в жизнь. И обижаясь на чудиков с их невыполнимыми прожектами. Джонни называл такие попытки созданием «паровоза для царя». И в кои веки даже понятно и наглядно объяснил, предложив Пауле рассказать ему технический принцип действия, неоднократно наблюдаемого ею механоуборщика. Когда та удивилась как у нее может получиться объяснение при полном отсутствии понимания принципа его работы, он согласно покивал головой и заметил, что большинство чудиков тоже находятся в таком положении. Они так же видели прибор и даже знают название, но описать механическую часть, о которой они изначально не имеют ни малейшего понятия, не в состоянии.
Сам Джонни являлся среди чудиков редким исключением. Он умел делать эскизы. На вопрос Паулы откуда такие способности невнятно помянул какую-то «начеркательную геометрию» и странное название вроде «буманки». И скривился, как цитрус разжевал. А с чего бы? За его… нет! Уже не гипотетические идеи, а вполне конкретные разработки давным-давно дали бы ему звание и Мастера и Творца, если бы он обладал нужным уровнем управления потоками силы для обучения в ВКУ. Но чего не было, того не было. Зато за его эскизами новых механизмов желающие чуть не в очередь выстраивались и отрывали что называется с руками и задорого. Так что о своем пропитании Джонни мог не заботиться до конца жизни. Потому и позволял себе только иногда соглашаться на кураторство собственных изобретений. А в большинстве случаев предпочитал отказывать в подобных просьбах с формулировкой «скучно».
Многие крепко не любили его именно за независимость и повышенное ехидство. Джонни был резким и колючим и мог одним взглядом, словом или предложением унизить любого, кто надеялся поставить на место выскочку-чудика. И желающих связываться с языкатым парнем желающих было немного.
Да еще и имя рода – Уокер. Непривычно, но вполне произносимо. Сам он по этому поводу объяснял непонятно «Джонни Уокер – это ж Ванька-бегунок!» Если учесть, что остальные чудики так и норовили выбрать себе нечто еще более непроизносимое, типа Мэрилин Монро или Робинзона Крузо, на их фоне имя Джонни выглядело вполне приемлемым.
И плевать он хотел на любые авторитеты, пока, как он сам говорил, они не подтверждены чем-то практическим. Вот умениями Паулы работать с потоками над артефактами он искренне восхищался. Вот Клауса Бухгольца, брата их однокурсницы Кристин, он уважал, даром что тот, в отличие от сестры, к управлению силой приспособлен не был. Зато благодаря прекрасной физической форме и хорошим мозгам закончил полицейскую академию Биарна и ныне дорос до старшего лейтенанта, занимая должность старшего комиссара полиции Западного округа столицы. Джонни даже умудрился как-то промылиться к ним в комиссариат на тренировки и после отзывался о подготовке местных стражей порядка с почтением и восторгом. Особенно его восхитило применение каких-то демократизаторов… Паула из его объяснений так и не поняла, что это такое, но, видимо, что-то и впрямь убойное.
